Нам говорили, что за пределами Москвы все будет совершенно иначе, что там мы не встретим такой суровости и напряженности.
Около деревень виднелись зигзаги траншей и оспины воронок – здесь шли бои. Там и сям маячили дома без крыш и черные пятна сожженных зданий.
Казалось, этой бесконечной плоской равнине не будет края, но в конце концов мы подлетели к Днепру и увидели Киев, который стоял над рекой на холме, единственной возвышенности на многие мили вокруг. Мы пролетели над разрушенным городом и приземлились на его окраине.
Нам говорили, что за пределами Москвы все будет совершенно иначе, что там мы не встретим такой суровости и напряженности. Так оно и оказалось. На аэродроме нас встретили украинцы из местного ВОКСа, которые все время улыбались и вообще выглядели веселее и спокойнее, чем люди, с которыми мы встречались в Москве. В них было больше открытости и сердечности. Это были крупные мужчины, почти все – блондины с серыми глазами. И у них была машина, чтобы отвезти нас в Киев.
…Одним из немногих проявлений справедливости в мире является то, что теперь немецкие военнопленные помогают расчищать руины, в которых город лежит по их вине.
Наверное, в свое время это был очень красивый город. Киев гораздо старше Москвы. Это «мать русских городов». Поставленный на холме у Днепра Киев сейчас спустился и вниз, в долину. Некоторые из его монастырей, крепостей и церквей были построены еще в XI веке. Когда-то здешние земли были любимым место отдыха русских царей, и здесь находились их летние дворцы. Киевские монастыри были известны по всей России, Киев был религиозным центром, а теперь он почти весь лежит в руинах. Здесь фашисты показали, на что они способны. Учреждения, библиотеки, театры, даже цирк – все было разрушено огнем и взрывами. Сожжен университет, лежат в руинах школы. Это было не сражение, а безрассудное уничтожение всех культурных заведений города и почти всех красивых зданий, которые строились в течение веков. Здесь в полной мере поработала немецкая «культура». И одним из немногих проявлений справедливости в мире является то, что теперь немецкие военнопленные помогают расчищать руины, в которых город лежит по их вине.
Нашим украинским гидом был Алексей Полторацкий, крупный мужчина, немного прихрамывавший из-за раны, полученной под Сталинградом. Этот украинский писатель обладал прекрасным знанием английского языка, большим чувством юмора, от него исходили теплота и дружелюбие.
На пути к нашей гостинице мы – как, впрочем, и наши хозяева – заметили, что украинские девушки очень красивы. В основном это блондинки с прекрасными, женственными фигурами. У них есть шарм, они плавно раскачиваются при ходьбе, и они улыбчивы. Несмотря на то что одеты они были не лучше, чем московские женщины, нам показалось, что они умеют лучше носить одежду.
Хотя Киев разрушен гораздо сильнее Москвы, люди здесь не выглядят мертвецки усталыми, как в столице. Они не сутулятся при ходьбе, у них расправлены плечи, они смеются на улицах. Конечно, все это может объясняться местными особенностями: ведь украинцы отличаются от русских, это отдельный славянский народ. В большинстве своем украинцы говорят и читают по-русски, но у них свой язык, который ближе к южнославянским языкам, чем к русскому. Многие украинские слова, в частности сельскохозяйственные термины, звучат так же, как в венгерском языке, а другие имеют параллели с чешским языком.
В гостинице «Интурист» наши украинские хозяева устроили нам великолепный обед. Там были свежие спелые помидоры и огурцы, маленькие маринованные рыбки, черная икра и водка. Нас угощали маленькими жареными рыбками, выловленными в Днепре, и бифштексами, прекрасно приготовленными с украинскими травами. Мы пили вино из Грузии и ели украинские колбасы, которые оказались очень вкусными.
СССР. Украина. Киев.1947.
Эти люди были чрезвычайно доброжелательны. За обедом они весело поведали нам об американце, который приезжал в Киев с какой-то международной делегацией. Вернувшись в Америку, рассказывали они, этот человек написал ряд статей и книг об Украине. Но что их позабавило – он мало что узнал о ней. По их словам, он редко выходил из своего гостиничного номера, ничего не видел и, наверное, мог написать свои книги, вообще не выезжая из Штатов. Украинцы рассказывали, что его книги были полны неточностей. Они даже получили письмо от его шефа, который спрашивал, действительно ли все было так, как тот пишет. Сейчас украинцы в основном были обеспокоены тем, что в Америке могут поверить этому человеку, который теперь считается специалистом по Украине. Они рассказывали со смехом, как однажды вечером на улице, возле отеля, где он ужинал, прозвучал сильный выхлоп какой-то машины. Гость отпрянул от окна с криком «Это большевики! Они расстреливают заключенных!» Наверное, говорили украинцы, он сам до сих пор в это верит.
