Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
– Скорее, скорее… – торопила я Люську. – Вчера Коля Лыков просил меня прийти пораньше.
Через десять минут мы уже стояли в школьном дворе рядом с Колей Лыковым, а через пятнадцать – ходили по подъездам, стучались во все квартиры подряд и спрашивали:
– Скажите, пожалуйста, у вас есть металлолом?
Но ни у кого почему-то не было никакого металлолома. Только одна бабушка дала нам облезлую зелёную кружку. Так мы и ходили с одной этой кружкой, а другие ребята на наших глазах тащили железные кровати, кастрюли и вёдра.
И вот, когда мы с Люськой уже совсем отчаялись найти что-нибудь подходящее, мы вдруг наткнулись возле какого-то дома на обломок старой, ржавой трубы.
Это было как раз то, что нужно. Мы схватили эту трубу и понесли. Но она оказалась ужас какая тяжёлая! Через три минуты мы были совершенно мокрые и пыхтели как паровозы.
Тогда нам в голову пришла замечательная мысль. Мы решили прокатить трубу по земле метров пять, а потом выйти с трубой в Горбатый переулок и пустить её вниз по переулку.
Так мы и сделали.
Наша труба как будто только этого и ждала.
Она тут же покатилась. Она катилась всё быстрее и быстрее, и вот она со страшным грохотом, подпрыгивая на камнях и пугая прохожих, понеслась по самой середине переулка.
Мы мчались за трубой. Из окон высовывались люди. Кошки и голуби шарахались во все стороны. А труба громыхала уже где-то в конце переулка, почти рядом со школой…
И вдруг в переулок въехал грузовик.
Труба со всего размаха ударилась об его колёса, стукнула грузовик по фаре, перевернулась в воздухе и стала как вкопанная.
Грузовик тоже стал.
Мне больше не хотелось мчаться за трубой. Больше всего на свете я хотела бы сейчас остановиться и побежать обратно, вверх по переулку, но мы обе так разбежались под горку, что остановиться было просто невозможно.
Из грузовика выскочил здоровенный шофёр. Он согнулся, широко растопырил руки… и через секунду мы обе уже трепыхались у него в руках, как будто пойманные рыбы.
– Ой! – отчаянно отбиваясь, пищали мы. – Пустите нас! Пустите! Это не мы! Мы не нарочно!
– В милиции разберутся, что к чему, – говорил шофёр. – Я вам покажу, как грузовики ломать!
Так мы оказались в милиции.
За столом сидел молодой милиционер с розовым круглым лицом, со смешным толстым носом и совершенно белыми бровями. Лицо у него было совсем не строгое, и он всё время хмурил белые брови, чтобы выглядеть построже.
– Так, – сказал он, когда сердитый шофёр ушёл. – Значит, хулиганим?
– Что вы, товарищ милиционер! – закричали мы наперебой. – Мы не хулиганим! Мы металлолом собирали! И ничего мы не нарочно! Это он сам нарочно. Чуть нашу трубу не раздавил. Она себе катилась, никому не мешала…
– Катилась, значит? – сказал милиционер. – Ну что ж, придётся в школу сообщить!
И тут мы не на шутку перепугались. Мы заныли в один голос:
– Товарищ милиционер, мы больше не будем! Не говорите в школе. Мы правда-правда больше не будем! Вот честное слово! Честное пионерское!
И слёзы у нас закапали. И не понарошку, а по-правдашнему.
Милиционер опять посмотрел на нас, грозно нахмурился и вдруг сказал:
– Ладно, что с вами делать! Прощу на первый раз. Но только смотрите: если ещё что натворите, приму меры. – И он поднял карандаш и ещё раз строго повторил: – Приму меры.
Так окончилась тогда наша история с трубой и милиционером. Но сейчас…
Что было потом
– Ну конечно же старые знакомые! – сказал милиционер. – Так-то вы своё слово держите? Красиво, нечего сказать! А ну, ведите-ка меня к себе домой! Придётся мне познакомиться с вашими родителями!
Мы шли домой с милиционером. Я шла красная как рак, а Люська – белая как мел.
Все на нас смотрели.
Я шла и думала: «Дарья Семёновна, миленькая, уйдите, пожалуйста, на рынок. Или в магазин. Или в гости. Но только дома не сидите. Дома вредно сидеть. Пойдите погуляйте, какая погода хорошая! Или засните крепко-крепко и дверь никому не открывайте. Ну пожалуйста, не открывайте никому дверь! Мало ли какие воры ходят!»
Мы поднялись по лестнице. Милиционер позвонил один раз. И сразу же за дверью зашаркали шаги Люськиной бабушки Дарьи Семёновны. Всё пропало!
Дарья Семёновна открыла дверь и схватилась за сердце. Мы вошли.
…Милиционер не уходил долго. Мы сидели в соседней комнате и ждали. Потом мы услышали, как хлопнула входная дверь, и Люськина бабушка мрачнее тучи вошла в нашу комнату.
– Марш за уроки! – приказала она Люське. – Всё доложу родителям! А ты ступай домой, – кивнула она в мою сторону. – Когда мать с работы приходит?
– В шесть, – сказала я и поплелась домой.
Я долго ковыряла ключом в двери… Скажет Дарья Семёновна моей маме? Скажет или не скажет?
Я места себе не находила. Чтобы ни о чём больше не думать, я легла на диван и заснула.
Мама сердится
Когда я проснулась, мама уже была дома.
Мы сели ужинать вдвоём. Папы с нами не было. Он уехал в командировку.
Есть мне не хотелось. Я ковыряла в тарелке еду и всё думала: «Скажет Дарья Семёновна или не скажет?»
Мама поглядывала на меня так, как будто происходит что-то очень интересное. Потом она вдруг спросила:
– Ну и как, ничего?
– Что «ничего»?
– Да то, что ты ешь?
– A-а… Ничего.
– Люсь, да ты что?
– А что?
– Да ведь это шампиньоны в сметане!
– Ну и что?
– Люсь, ты нездорова. А ну, давай сюда лоб!
Она встала и притронулась губами к моему лбу.
– Странно, температуры нет. А ну, покажи горло!
Я открыла рот и высунула язык.
– И горло нормальное. Странно. Очень странно.
В это время зазвонил звонок.
Я вскочила как ужаленная и побежала открывать.
«Скажу, что мамы нет дома», – решила я. Но за дверью никого не оказалось. Когда я вернулась в комнату, мама клала на рычаг телефонную трубку.
– Ошиблись номером, – сказала мама. – Да, ты ведёшь себя очень странно. А ну-ка, скажи, как у тебя дела в школе?
– Всё хорошо. Сегодня уроков не было. И завтра не будет: Вера Евстигнеевна заболела.
– Так что же с тобой делается?
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
