— Купи себе темную юбку, — велела ей Хилари, — необязательно очень длинную, но скромную. И пару белых блузок без оборок. Много тратить на одежду не советую — без пятен на кухне не обходится: то клиент что-нибудь прольет, то Кевин. Сначала сходи на рынок. Среди всякого хлама там иногда можно найти нормальную вещь, да и портить их не жалко. Потом принесешь мне чеки.
Хилари показала Софи столовую, шкафы и буфеты с посудой и салфетками; научила стелить скатерти крест-накрест — изумрудную поверх белой; соль и перец ставить рядом с тонкой белой вазой. «Никогда не клади салфетки в винные бокалы. И не говори „Приятного аппетита“, не то Лоренс тебя задушит».
Затем она познакомила Софи с Лотте, шведкой, вышедшей замуж за англичанина из Уиттингборна. Она убирала в номерах на пару с Алмой, у которой была больная спина и семь внуков. «Непредсказуема, как погода, — говорила про нее Хилари, — но работает как вол».
У Лотте были светло-голубые глаза, белокурые волосы, которые она убирала в хвост, и низкий голос. Она родилась чуть южнее Северного полярного круга в местечке под названием Боден и благодарила судьбу, что смогла оттуда уехать. Даже за миллион фунтов она бы туда не вернулась. Лотте показала Софи, как надо правильно заправлять постель.
— Некоторые постояльцы разводят страшную грязь в ванной. Другие курят в постели. Это запрещено, но они все равно курят.
На кухне с ней поздоровался Стив:
— Привет! А ты с моим братишкой знакома.
— Правда?
— Ага. Аланом звать. Он в твоей школе учится.
— Алан…
— Ну да, худой такой парень. Зубы большие. Придурок полный. Алан Мане.
Софи кивнула.
— Вы с Кевином будете мыть посуду. Кев — прикольный чувак.
— Я, видимо, все понемногу буду делать, — ответила Софи. — Смотря что скажет Хил… миссис Вуд. Ну, или смотря у кого мигрень.
Стив скатывал хлебное тесто в булочки.
— Вообще тут ничего. Старый Ларри — мировой мужик, с прибабахом, конечно, но мировой. А ты и жить здесь будешь?
— Нет, только если работы много, чтобы ночью домой не идти.
Хилари сказала, что может выделить ей спальню, если Софи не хочет возвращаться в темноте. До Хай-Плейс идти было всего пять минут; Софи поняла: Хилари не о безопасности печется.
— Я могла бы отправлять с тобой кого-нибудь из мальчишек, но они не всегда дома. Так что пусть у тебя будет запаской вариант.
Софи была довольна. В этой спальне были кривой потолок и скрипучая кровать с таким древним лоскутным покрывалом, что некоторые лоскутки протерлись до самой подкладки. Она частенько здесь ночевала, радуясь мягкой перине, скрипу и тому, что по обе стороны от нее храпели за стенами мальчишки, Гас и Джордж. В Хай-Плейс на втором этаже, кроме нее, никто не жил; в соседней комнате стоял шкаф с чемоданами и ее детскими вещами. Вообще-то ничего плохого в этом не было, ко Софи нравилось спать среди людей. Пусть они и храпели.
Торговец одеждой был сикх, у него на голове красовался неимоверно замысловатый голубой тюрбан.
— Есть толстовка с фотографией Мика Хакнолла из «Симпли ред». Или вот с Крисом де Бургом.
Софи покачала головой. На ветру развевались дешевые вещи, сшитые в таких условиях, что при мысли о них Софи бросало в дрожь не меньше, чем от мясного фургона. Ей довелось прочитать статью в воскресной газете с фотографиями темных и грязных пошивочных цехов, где люди вкалывали чуть ли не бесплатно. Она показала на черную юбку.
— Есть такая сорок второго размера? Или сорокового…
Он улыбнулся:
— Хотите, я сниму мерку?
— Нет, спасибо. Просто покажите, я пойму.
Он длинным шестом достал юбку и протянул Софи. Вид у юбки был скучный — в самый раз. «Никаких разрезов, декольте или мини. Прости, Соф, но так уж принято. Прямо как в школе».
Она потрогала ткань, на ощупь тонкую и шершавую.
— И две рубашки, пожалуйста. Как можно проще, тоже сорок второго.
Откуда-то сверху он достал блузку из светло-голубого атласного материала. Пуговицы были черные, в форме звездочек.
— Держите. С вас восемь девяносто девять. Качественный полиэстер. Отличный крой.
* * *
— Мне кажется, с ними надо поговорить, — сказала Кэт Барнетт, смотрительница Орчард-Клоуз.
Она стояла у окна гостиной и смотрела на двор, где ровными рядами, точно солдаты в ярких мундирах, цвели бархатцы Дэна.
Дуг Барнетт читал программу сегодняшних скачек на ипподроме в Винкантоне.
— Не надо, Кэт. Оставь стариков в покое.
Она помедлила.
— На них поступают жалобы, вот в чем дело. Нельзя же разгуливать по двору в одной ночнушке! Она приходит к нему в семь утра и порой остается на целый час.
Дуг пометил звездочкой Двойную Беду и Мантру.
— Кэт, не глупи. Им восемьдесят лет. Что они могут плохого делать? А если и делают, нам-то какая разница?! Да пусть они хоть помрут за этим занятием! Прекрасная смерть, я считаю.
— Дело не в них, Дуг, а в соседях. Миссис Хеннел — директор школы на пенсии, а мистер Паже — бывший секретарь муниципалитета. Почтенные люди. У них свои требования к окружающим. Им не нравится смотреть, как Ви Ситчелл бегает по двору в одном белье, точно какая-нибудь распутница!
Дуг ухмыльнулся:
— Неужто ее белье так сексуально?
— И все-таки надо с ней поговорить. Правда.
— Она тебя живьем съест, милая. Ее острым языком можно хлеб резать.
Кэт отошла от окна и села за стол, сложив руки на скатерти. Строго посмотрела на программу скачек.
— Ради Бога, не транжирь деньги.
— Да не транжирю я! Всего-то семь фунтов поставлю.
— А может, — продолжала Кэт, — мне поговорить с мистером Брэдшоу? Он такой милый старичок. Вдруг она к нему пристает, а он из вежливости не может дать ей отпор?
Дуг пожал плечами:
— Попробуй, если хочешь.
— Вреда не будет. Я просто поинтересуюсь.
Кэт встала.
— Ты пойдешь к букмекеру?
Он посмотрел на часы.
— Через десять минут.
— Купишь пачку «Силк кат», хорошо? Чувствую, мне захочется курить после этого разговора.
Дэн пригласил Кэт Баркетт в свою чистую темную гостиную: шторы были наполовину задернуты. Играла музыка. Веселая и романтическая мелодия показалась Кэт знакомой. Она навевала мысли о кринолинах, балах и хрустальных люстрах.
— Извините. — Дэн подскочил к проигрывателю и снял иголку с пластинки. — «Веселая вдова», — виновато проговорил он. — Обожаю эту оперетту.
