Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– Ты дурно воспитан, – бесстрастно заметила Анджелика. Мадленка вспыхнула, но ничего не сказала. – Откуда ты?
Мадленка немного подумала.
– Я расскажу вам, если вы обещаете, что никому не скажете. Хорошо?
– Почему я не должна ничего говорить? Разве ты преступник? – склонив голову набок, лениво осведомилась Анджелика.
Мадленка и сама не понимала, почему у нее руки чешутся схватить собеседницу за волосы и потрепать ее с наслаждением, как кошку.
– Нет, я не преступник, – ответила девушка. – А что за зверь у вас такой?
– Просто зверь, – отвечала Анджелика. – Хочешь подержать его?
– Хочу.
Мадленка взяла зверька на руки. Он был пушистый и теплый, с черными, как у Анджелики, бусинками глаз.
– Я знаю, кто это, – объявил лже-Михал. – Это горностай.
Панна Анджелика тихо засмеялась. Мадленка скосила на нее глаза, пытаясь понять, что тут смешного, – и в то же мгновение умильный ручной зверек лениво повернул голову и что было сил вцепился зубами в ее руку.
Боль была такая, что Мадленка взвыла, а на глазах у нее выступили слезы. Панна Анджелика, закинув голову, хохотала. Мадленка вскочила с места и тряхнула рукой, на которой повисло треклятое животное, однако зверек не ослабил хватки. Тогда Мадленка стиснула зубы, свободной рукой нашарила глотку у горностая и сдавила ее. Зверек стал хрипеть и извиваться, Мадленка сжала пальцы сильнее – но в голове у нее внезапно зашумело, комната отчего-то накренилась и полетела вверх тормашками. В следующую секунду девушка неожиданно для себя обнаружила, что лежит на полу. А дело было вот в чем. Когда она стала душить окаянное животное, Анджелика вскочила с места и, схватив со стола подсвечник, бросилась своему любимцу на выручку. Удар у нее получился не очень сильный, но, падая, Мадленка задела еще головой об угол камина. Зверек, целый и невредимый, облизнулся и проворно вскочил на колени к Анджелике, которая снова спокойно уселась на свое место.
– Это будет тебе уроком, – заявила литвинка как ни в чем не бывало. – Никто не смеет трогать моего зверя.
Мадленка, лежа на полу, потрогала волосы в том месте, где саднило. Укушенная рука болела, голова раскалывалась от двойного удара – подсвечником и о камин. Анджелика смотрела на поверженного рыжего мальчишку сверху вниз и, казалось, не испытывала ни капли раскаяния. Мадленка кое-как поднялась, держась рукой за стену. От бешенства, горечи, унижения и боли у нее потемнело в глазах.
– Почему ты стоишь? – осведомилась Анджелика с издевкой. – Я же сказала, ты можешь сесть.
Мадленка убила бы ее, если бы могла. Ручной зверек блаженно потягивался и, казалось, напрочь забыл о ее существовании. Мадленка прикусила губу и медленно пошла к указанному месту, стараясь делать как можно меньше движений. Убивать литовскую змею, конечно, неблагоразумно. Благоразумнее всего удалиться, и как можно скорее, ибо одному богу ведомо, что еще таится на уме у черноглазой ведьмы. Но Мадленка не привыкла спускать обиды. Когда между нею и Анджеликой был всего один шаг, она внезапно прянула вперед, схватила за шкирку омерзительное животное и с размаху швырнула его об стену. Раздался пронзительный визг. Горностай перекувырнулся в воздухе и упал на пол, где остался лежать без движения. Анджелика вскочила с места, вся дрожа и побелев как полотно.
– Да, совсем забыл сказать. Я из Кракова, – прохрипел рыжий лже-Михал прямо ей в лицо. После чего сел и, оторвав зубами лоскут от рубашки, стал перевязывать укушенную руку, не обращая на литвинку никакого внимания.
– Ты ответишь за это! – закричала «вялая рыба» вне себя от гнева. – Богом клянусь!
Она метнулась к комку серой шерсти, неподвижно застывшему на полу, и со слезами схватила его, прижала к груди, шепча по-литовски разные ласковые слова. Горностай был жив, его бока мерно раздувались и опадали, но большой пушистый хвост свисал неподвижно.
– Посмотри, что ты наделал! – закричала Анджелика, и Мадленка с удивлением увидела в ее глазах слезы.
Горностай дернулся и жалобно пискнул. В дверь протиснулось тревожное лицо дамы в желтом.
– Госпожа, что случилось? Мы слышали…
– Не ваше дело! – отрезала Анджелика, и дама тотчас спряталась. Литвинка обернулась к Мадленке: – А ты… ты… Прочь с моих глаз!
Та поднялась с места.
– Как вам будет угодно, – произнесла девушка подчеркнуто вежливо и, не кланяясь, пошла к дверям.
– Стой! – крикнула Анджелика. – Подожди, юноша.
«Юноша» наморщил нос и взялся за ручку двери. Анджелика догнала его и положила ладонь на его руку, которую рыжий отрок тотчас же отдернул и даже на шаг отступил. Повязка выше его запястья стала совсем красной.
– Прости меня, – вдруг кротко сказала литвинка. – Я просто хотела пошутить. Я не знала, что он так сильно тебя укусит, и не думала, что ты так рассердишься. Пожалуйста, не держи на меня зла, я вовсе не хотела ничего дурного.
– Я тоже, – лже-Михал изобразил кривую улыбку. – Я случайно его ударил о стену. Я…
Он умолк и осекся. Горностай, целый и невредимый, лежал на кресле и как ни в чем не бывало вылизывал шерсть на боку. Уловив на себе взгляд Мадленки, он, однако, злобно тявкнул и отвернулся.
– Вот видишь, – сказала литвинка. – С ним все хорошо. Дай мне теперь взглянуть на твою рану.
Глава 13,в которой Мадленка недоумевает
– И не подумаю перед ней унижаться! – говорил рыжий взъерошенный отрок Дезидерию часа полтора спустя. – Шляхтич я или нет, в конце концов? А шляхтич никому не позволит измываться над собой!
Мадленка была сердита, и, надо признать, было отчего. После того, что произошло с горностаем, панна Анджелика сделалась до того сахарна и медоречива, что Мадленке даже подумалось, уж не вселился ли бес в ее новую знакомую, а выражаясь языком современным, все ли у нее дома. Панна Анджелика винила себя в излишней резкости, кротко просила прощения и обещала, что больше так не будет. Она даже унизилась до того, что собственноручно стерла кровь с головы Мадленки и заботливо перевязала укушенную руку, почти не причинив боли. Потом они разговаривали о Кракове, о том, как трудно жить в монастыре, и о крестоносцах, которых Мадленка видела на дороге. «Михал» терпеливо повторил все, что давеча рассказывал князю Доминику, не забыв и о вороне, который будто бы клевал графу Мейссену глаза (последняя деталь казалась Мадленке особенно яркой, и в глубине души она немало гордилась ею).
Отделавшись наконец от панны Анджелики с ее неуместным любопытством, Мадленка отправилась было восвояси, но во второй зале, которую она пересекла, ее поймал Дезидерий и стал пытать ее, о чем у них шла речь. Выслушав сбивчивый отчет о происшедшем, он посуровел лицом, схватился за голову и объявил, что дела Михала Краковского плохи.
– Э, да что она мне сделает! – пробурчал лже-Михал, пренебрежительно махнув рукой.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
