И вдруг глаза Палтуса открылись.
Одной рукой он молниеносно вцепился Вадиму в горло, а второй, раненой, хлестко ударил в нос. Бил он ей словно совершенно здоровой.
— Ч-ч-что…? — прохрипел Немченко, прижатый к стене. У него перед глазами поплыло. Как же так?! Что же это?!
— Ты забыл дядя, — с ненавистью произнес Андрей. — Что живых мертвецов обычно убивают в голову, — одной рукой он душил Вадима, а другой наносил сокрушительные удары по лицу. В челюсть, в глаз, в нос. И снова, по кругу. — Ты бы хоть фильмы смотрел, что Машка тебе притаскивала. Верные ведь фильмы. Их снимали знающие люди, — в челюсть, в глаз, в нос. — Знаешь, кто я теперь, дядя? Зомби. Оживший мертвец, поднятый твоим любимым Тензором. Ты правда нашел мою машину тогда, на стоянке. И там правда была моя нога. Ее не успели забрать, в начале. А потом Хозяин вернулся и забрал. Благо все оказалось рядом. Но перстень в моей машине уже не лежал. Он лежал в твоем кармане. И тогда Хозяин вообще стер о нем память.
— Х-х-де-е М-ма-а-ш-ш-ка…? — прохрипел Вадим разбитым ртом, давясь кровью и обломками зубов. Если бы не выпитый в офисе коньяк, он давно бы вырубился от болевого шока.
— Машка у него, — Снова удары в челюсть, в глаз, в нос. — Только она тебя не помнит. Он ей, так же, как мне подкорректировал память. Твоя дочь тебя не помнит, слышишь? Теперь ее папа — погибший летчик-испытатель. Она сирота теперь, понял?
Палтус, конечно, зря такое сказал. Он забил бы Немченко окончательно, но вот этого говорить ему не следовало. Он явно недооценил старика. У Немченко был сломан нос, раскрошены зубы, а глаза ничего не видели, заплыв, словно от многочисленных осиных укусов. Губы превратились в кровавые вареники. Но у Немченко еще был порох в пороховницах. И Палтус его случайно поджег. Он только что вернул ему мертвую дочь, а теперь попытался, по глупости, отнять ее обратно.
— ЧТО??? — взревел Вадим, как раненый медведь и, собрав последние силы, рванулся головой вперед. Его лоб легко сломал нос Андрея.
— А-а! — откинулся назад племянник, а Немченко уже воткнул пистолет ему в горло.
— Сю-юта нато-о…? — поинтересовался Вадим, еле шевеля распухшими губами, и два раза нажал на курок. У него не осталось сил нажать в третий. Пистолет вывалился из пальцев. Голова Андрея откинулась, сзади на стене растекались багровые ручьи. Руки обмякли, а ноги задергались в агонии. Немченко с огромным трудом вытянул ногу и, упершись племяннику в живот, неловко оттолкнул того в сторону. Андрей упал набок, как куль, безжизненный, мертвый. Теперь уже окончательно.
Вот так-то, подумал Вадим. Он даже думал с трудом. В голове путалось, проносились какие-то обрывки, образы. Мысли напоминали телеграфную ленту со сплошными «тчк». Живой мертвец. Здорово. Меня. Уделал. Сволочи. Всех. Перебью. За. Машку-у-у!!!
И это было последнее, что он подумал.
Коридор внезапно резко наклонился вправо, и Немченко встретился с холодным бетоном разбитым лицом.
Тарас Петровский
1
Он сидел за рабочим столом, и ему смертельно хотелось спать. Однако, сегодня никак не получалось. Вначале из-за столкновения у кафе, а потом по вине Кравченко. Да и сводка из Управления оказалась совсем не радостной. Некто спланировал и осуществил дерзкое нападение на Стража.
Николай Сергеевич из Управления как раз висел на линии, когда в кабинете появились виновники ночных событий в сопровождении дежурного. Матвей Мохов озадаченно поправлял повязку.
— Тело нашли? — спросил у Николая Сергеевича Петровский, указывая прибывшим на кресла.
— В том-то и дело, что нет, — расстроено ответил тот. — Ты понимаешь, что это значит?
— Слабовато, — честно признался Тарас.
— Скаанджи неуязвимы для любого магического воздействия. И даже мертвые клетки их мозга в теории позволяют осуществлять контроль над существами низшего порядка.
— Почему в теории?
— Потому, что Скаанджа невозможно убить.
— Но убили же.
— Убили.
— Контроль за существами низшего магического порядка?
— Ну, конечно, — ответил Николай Сергеевич. — У тебя, что, Вепря под рукой нет?
— Нет, к несчастью. Так что, проконсультироваться не с кем.
— Ладно, — сказал Николай Сергеевич. — Тогда поверь на слово: некто хочет контролировать нежить.
— Воскрешенную? — забрезжил свет в конце туннеля. — Тензор?
— Это все надо тщательно обдумать, — помолчав, сказал Николай Сергеевич.
— Набери мне, как обдумаешь, — попросил Петровский.
— Обязательно.
Тарас положил трубку и поднял голову. Только Виктор его сегодня порадовал. Спасти невинную душу удается не каждый день.
— Эвакуатор машину Кравченко забрал? — спросил у Мохова Петровский.
— Да.
— Как Еж?
— В санчасти. Милкин говорит, что осложнений не будет.
— Ну, это же не серебро, — кивнул Тарас. — Девушка?
— Там посложнее. Но я уже срочно вызвал Ганина и остальных.
— Хорошо, но возьми на контроль это дело — хмуро сказал Петровский и смерил Анатолия взглядом.
— Рассказывай, — приказал он.
Пока тот обстоятельно изложил цепь неприятных событий, Петровский набивал трубку. Руки его подрагивали.
— Отлично провели ночь, — с сарказмом констатировал Тарас, выслушав доклад Кравченко. — Просто прекрасно.
— Зачем открыли стрельбу? — спросил он. — Разве не ясно было сразу, что остановить Житцова пулями невозможно?
— Откуда мы могли это знать?
Петровский мгновение подумал.
— Действительно, — согласился он и посмотрел на Барса. — Как получилось, что вы упустили девушку?
— У нас была другая фотография.
— Так, значит, это Тополев виноват? — уточнил Тарас. — В стрельбе среди бела дня он виноват тоже?
— Но мы спасли девушку, — ответил Гарин вместо Барса.
— Вначале похоронили, а потом спасли. Сами ломаем, сами строим. Весь Интернет и телевизионные каналы гудят как улей, — с отвращением сказал Петровский. — «Новая волна мафиозных разборок», «Братки еще живы». Все в таком духе. Я недоволен.
Но недоволен он был, прежде всего, самим собой.
— Я ознакомился с рапортами, — произнес Тарас после паузы, кивнув на стопку листов с края стола. — Писать их мы научились. Твоему Бузыкину, Барс, следует в сатиру и юмор податься, наверняка, получится. Каждый его рапорт — шедевр изящного искусства. Зачитываюсь. Цитировать не буду, сам ознакомишься на досуге.
— Резюме? — спросил Гарин.
— Я очень недоволен.
