Коул уставился на девушку в недоумении.
– Мне пришлось представиться миссис Престон, чтобы меня пропустили сюда, – объяснила Эмили. – Допускаются только близкие родственники. Наверное, мне надо было сказать, что я тоже внучка, но это не приходило мне в голову до сих пор.
Он кивнул. Очень-очень слабо, очень-очень медленно…
– Спасибо, что пришла.
– Я примчалась, как только услышала, что Иде вызвали «скорую». И останусь здесь до тех пор, пока буду тебе нужна.
– А как же твоя бригада кровельщиков?
– К моему удивлению, они сказали, что делали такую работу сотни раз и им не нужно от меня никакой помощи. Я была поражена.
Он улыбнулся.
– Вы неподражаемы, Эмили Рейне.
– Да, знаю, – ответила она. – Ты говорил мне это прошлой ночью. Дважды, насколько я помню.
– Сейчас это совсем другое.
Эмили пыталась решить, хочет ли, чтобы он объяснил свои слова, когда в дверь постучали и на пороге комнаты возник высокий худощавый мужчина в синих бахилах, державший в руке медицинскую карту. Эмили встала. Она вгляделась в лицо вошедшего, готовая к тому, чтобы увидеть предательские признаки плохой новости. Но не увидела. Мужчина был спокоен и умиротворен. Девушка прислонилась к стене, чтобы не упасть от охватившего ее чувства облегчения.
– Мистер и миссис Престон? – спросил мужчина.
– Да, – ответил Коул.
– Я доктор Уилсон, невропатолог, – представился он, затем раскрыл медицинскую карту. – Я осмотрел вашу бабушку и рекомендую оставить ее здесь на сутки – двое для обследования.
– Для обследования? – осторожно переспросил Коул.
Доктор Уилсон начал объяснять:
– Компьютерная томография показала, что миссис Бентли перенесла так называемый ишемический инсульт. Из двух возможных типов инсультов этот – менее опасный. В то время как его симптомы являются пугающими для всех – потому что обычно все случается внезапно и неожиданно, – своевременное лечение, как правило, помогает предотвратить значительное и необратимое повреждение мозга. Мы ввели все необходимые лекарства, чтобы ликвидировать артериальную блокаду, и ожидаем, что состояние вашей бабушки резко улучшится в течение двадцати четырех часов. Тогда мы решим, какую терапию ей назначить, и выпишем ее. У вас есть какие-то вопросы?
Эмили понимала, что пока доктор не мог ответить ни на какие вопросы. Вот через двадцать четыре часа…
– В какой она палате? – спросил Коул.
– Мы предпочитаем давать медперсоналу время на устройство пациентов. Не следует спешить. Почему бы вам не пойти пообедать? К тому времени, как вы вернетесь, миссис Бентли уже сможет принять посетителей. Но визит тем не менее должен быть коротким. Не стоит ее слишком утомлять. У нее был трудный день, и ей надо хорошо отдохнуть.
И со словами «До завтра!» врач вышел.
– Спасибо, доктор, – сказал ему вслед Коул.
– Спасибо, – добавила Эмили и обняла Коула за талию. – Не знаю, как ты, – сказала она, улыбнувшись, – но хорошие новости всегда возбуждают мой аппетит. А тебе не хочется чего-нибудь поесть?
– А ты уверена, что новость хорошая?
– Я уверена, что все могло бы быть намного-намного хуже, Коул.
– Ты меня убедила, – сказал он, и Эмили почувствовала, как спадает его напряжение. Он поднял бровь и улыбнулся. – Мы с тобой пировали на уединенном пляже, когда бабушка разбудила меня.
Еще одна из его фантазий. Раз так, она не станет возражать, Пусть удивляет ее. Прямо сейчас…
– Я думаю, что целого поросенка и горшок гавайского кушанья из корня таро будет найти нелегко, но в квартале отсюда есть одно местечко, где на гриле жарят колбаски и подают сэндвичи со свининой. Подойдет? – спросила Эмили.
– Все подойдет, – согласился Коул, беря ее за руку. – Мне просто необходимо набраться сил перед тем, как мы пойдем навестить бабушку.
Он повел ее к двери. Эмили по пути схватила со стула свою сумку. Коул Престон, человек железной воли и острого ума, снова становился собой. Радуясь этому, она молча шла рядом с ним. Они покинули здание больницы и направились в сторону ресторанчика с грилем.
Перед ними уже стояли подносы с едой, когда Коул наконец заговорил.
– Ты думаешь, что она поправится, Эмили? – спросил он, гораздо лучше владея собой, чем пять минут назад. – То есть я хочу сказать, ты считаешь, что лекарства, которые ей дали, устранят все нарушения?
Девушка пожала плечами, продолжая разрезать пополам свой сэндвич.
– Пока рано что-либо утверждать. Иногда случается чудо, и никаких признаков инсульта вообще не остается. А бывает, что нарушения части мозга все же имеют место, но они компенсируются за счет других частей мозга, и все функционирует почти нормально. А бывает…
– Бывает что? – спросил он.
– Все зависит от того, какая часть мозга была поражена и насколько сильно. У моей бабушки тоже был инсульт. Так вот, она частично потеряла способность контролировать свое поведение в обществе…
– Бедняга!..
Эмили откусила кусочек сэндвича и помотала головой.
– Да будет тебе известно, Коул, – сказала она, промокнув уголки рта салфеткой, – что моя бабуля прожила долгую и на самом деле счастливую жизнь после удара.
– Намного более счастливую, чем окружавшие ее люди?
Эмили понимала, куда он клонит и о чем спрашивает.
– Бывали дни, когда она была единственной, кому было хорошо, но в основном было хорошо всем.
Коул надолго задумался. Эмили уже покончила со своим сэндвичем и доедала капустный салат, когда он прервал молчание:
– Прости меня за такой вопрос, но как твоя бабушка умерла?
Он явно не мог не думать о худшем.
– Бабуля врезалась в автобус. – (Ужас появился на лице Коула.) – Точнее, – добавила Эмили, – стукнула своим ходунком в левую переднюю часть городского автобуса.
Хмыкнув про себя, Коул покачал головой.
– И чем вся эта история закончилась?
– Она ударилась о край тротуара, сломала бедро, и ее положили, в частную клинику, чтобы она там поправлялась. Какое-то время так и было. Но потом ее разум затуманился, и в конце концов бабушка угасла. Говорили о душевном расстройстве.
– Это многое объясняет, как ты понимаешь.
Да, она понимала. И может быть, теперь, когда он тоже понимал, он по-иному посмотрит на свое решение относительно бабушки.
Коул откинулся на спинку стула и задумался. Она увидела, как он погрузился в воспоминания. Его глаза повлажнели, он откашлялся.
– Всем, что есть во мне хорошего, я обязан своей бабушке, – сказал он, моргая, и потянулся за своим бокалом.
