— Мне нужно идти, — сказала Агнес после паузы.
— Да, пожалуй.
В дверях Диана из вежливости пригласила гостью заходить к ним еще. Элизабет была бы довольна ею, подумалось Диане.
Стоя в темном вестибюле, она посмотрела на нечищеный серебряный поднос на полу — столиком, на котором он обычно стоял, также пришлось пожертвовать. На подносе было несколько визитных карточек. Диана взяла их в руки из любопытства. В конце концов, если она продолжит деловые отношения с Барнардом, ей следует обращать внимание на визиты людей, оставляющих свои карточки. И вдруг она увидела карточку, на которой значилось имя Тедди Каттинга. На оборотной стороне она прочла: «Мисс Диана, жаль, что не застал Вас, но все уже организовано на вечер понедельника. Я заеду за Вами в семь часов в своем экипаже. Ваш Тедди».
Диана всегда находила Тедди довольно скучным — он был из тех молодых людей, которые боготворят барышень с интересной бледностью типа Элизабет. Однако теперь он представлял для нее несомненный интерес как близкий друг Генри.
Диана поднялась на второй этаж, придерживая длинную черную юбку. Она дважды постучалась в дверь матери и вошла, не дождавшись ответа. В отличие от последнего раза, когда Диана заглядывала в эту комнату, белые занавеси балдахина были опущены, и тяжелые портьеры на окнах, выходивших на север, задернугы. Диана подошла к кровати и присела на белое покрывало.
— Мама, я рада, что ты себя лучше чувствуешь.
Миссис Холланд, голова которой покоилась на нескольких подушках, ответила после паузы:
— Я вовсе не чувствую себя лучше. — Глаза ее были закрыты, на веках синели вены. — Я беспокоилась о тебе всю ночь: куда это ты сбежала вчера утром?
— Я только вышла подышать воздухом, — ответила Диана.
Интересно, развеялся бы весь этот мрак, если бы она сказала матери правду, что она отправляла телеграмму своей сестре, которая жива?
— После того, что случилось с Элизабет, можно было бы полагать, что ты проявишь немножко доброты и не станешь давать мне столько поводов для беспокойства.
Она открыла глаза и посмотрела на Диану взглядом, который было так трудно выдержать. Дочь терпела, сколько могла, затем начала поправлять локоны, выбившиеся из прически.
— Прости, мама, — ответила она неохотно. — Но что означает эта записка от мистера Каттинга?
— Ах, мистер Каттинг… — Веки миссис Холланд снова опустились. — Ну что же, моя дорогая, поскольку мистер Ньюбург и мистер Коддингтон, по-видимому, тобой не заинтересовались, я подумала, что, быть может, тебе стоит повидаться с одним из старых друзей Элизабет. Случилось так, что мистер Каттинг искал молодую леди, с которой мог бы отправиться на обед, который его замужняя сестра дает сегодня вечером.
— Как же ты организовала?.. — начала заинтригованная Диана.
Сейчас она уже не знала, верить ли в болезнь своей матушки.
— Надеюсь, ты не забыла, кто ты такая, Диана. — Тут глаза миссис Холланд открылись. — Кто мы такие.
Ее взгляд упал на новый жакет Дианы, и та замерла, ожидая услышать вопрос, откуда он взялся.
— Мне жаль, что так холодно, — произнесла ее мать чуть ли не шепотом. — Клэр сказала мне, что перестали поставлять дрова, и я дала ей деньги, чтобы оплатить счет.
Ее глаза снова закрылись, и Диана удалилась. Вернувшись в свою комнату, она задумалась о том, что означает вся эта история с Тедди. Она была довольно туманна, и еще более неясным было состояние здоровья ее матери. Миссис Холланд явно вставала с постели вчера и употребила свое прежнее влияние, чтобы устроить так, что ее дочь будет сопровождать на званый обед один из самых завидных холостяков Нью-Йорка. Но то, что матушка при виде нового зеленого жакета дочери выразила сочувствие по поводу того, что та замерзла, вместо того чтобы заподозрить неладное, было странным и тревожным. Это было непохоже на Луизу Холланд. Обычно она дотошно знала список всех вещей в доме. То, что такая чудесная новая вещь не вызвала ее подозрений, было плохим знаком.
Диана уселась в позолоченное кресло в своей комнате, ощущая легкое беспокойство. Откинув голову на подушечку, она с задумчивым видом поглаживала ручки кресла красного дерева. Немного поразмыслив, Диана пришла к выводу, что не остается ничего иного, кроме как выбрать достаточно впечатляющее платье, чтобы Тедди обратил на него внимание. И не просто заметил, а был очарован красотой Дианы. Тогда он вынужден будет в восторженных выражениях описать ее своему другу Генри.
14
«Многие уже заметили, что старейшина холостяков Нью-Йорка, мистер Кэрри Льюис Лонгхорн, впервые появился с молодой леди со своеобразной внешностью, но, несомненно, хорошенькой, на открытии сезона в опере в субботу вечером. Некоторые размышляют о том, уж не ей ли суждено в конце концов приручить этого вечного холостяка. Но только я обладаю эксклюзивными сведениями о том, кто она такая: это мисс Каролина Брод, наследница с Запада, обладающая состоянием, нажитым в медеплавильном бизнесе. Она намеревается на некоторое время осчастливить наш город. Я буду держать вас в курсе, если узнаю еще что-нибудь об этой очаровательной юной леди…»
Из светской колонки в «Нью-Йорк империал», понедельник, 18 декабря 1899
Лине следовало бы знать, что первый момент ее истинной славы совпадет с полным крушением всех ее надежд. А также, что если ее имя когда-нибудь попадет в светскую хронику, то его исказят. Если Уилл случайно увидит в газете эту колонку, то, скорее всего, не подумает, что упомянутая девушка ему знакома. Она родилась в мире простонародья и, вероятно, в этом мире и умрет. Она слишком уж возгордилась и переусердствовала, и теперь, видя в газете свое полное имя «Каролина», была противна себе самой за то, что воображала такое ослепительное будущее для такой простой девушки, как она.
Она заплатила в отеле до пятницы, а затем начнется долгое трагическое падение, о котором предупреждала ее Диана. Во-первых, исчезли ее деньги. Конечно, это случайность — ведь за короткий период ушло больше половины этой суммы. Но ей бы хватило еще на какое-то время, а затем на эти деньги она бы уехала из города, чтобы найти на Западе Уилла. Она планировала тщательно составить бюджет и точно подсчитать, сколько денег потребуется, чтобы добраться до Чикаго, а оттуда — в Сан-Франциско. Затем ей нужно будет еще проехать по побережью до одного из тех маленьких городков, о которых раньше говорил Уилл, — несомненно, он вычитал о них в одной из своих книг. И, разумеется, она собиралась прибыть во всем блеске в стиле Элизабет Холланд. И вот исчезли все ее деньги, а вместе с ними — и все ее планы!
Лина просидела в этих невеселых думах почти всю ночь и, наконец, пришла в ярость. Ведь деньги не сами по себе испарились! Они теперь у кого-то. Кто-то их уже тратит, причем, вероятно, на что-то менее значительное, нежели поиски любви всей жизни. И, конечно, имя этого субъекта не напечатано в светской хронике — с ошибкой или нет.
Сначала она подумала, уж не мистер ли Лонгхорн украл ее деньги. Ведь невозможно было даже мечтать о том, чтобы в. первый же визит в оперу она попадет в такую шикарную ложу! Но он очень богат — это уж точно, — так зачем же ему ее жалкие деньги? Потом она подумала на Роберта, слугу мистера Лонгхорна, но ведь Роберт, несомненно, прождал в экипаже возле оперного театра весь вечер. Лина подумала и на портье, и на горничную, и на все невидимые части механизма, обслуживавшего отель, — но затем остановилась. Она постоянно лгала им, так что невозможно было подать жалобу. Будь она старше и значительнее, настоящей леди, эти рассуждения показались бы ей забавными, как детские страхи. Но сейчас мысль о том, чтобы устроить сцену, была столь же ужасна, как и потеря денег. Если бы у нее была половина украденной суммы, она бы прямиком отправилась к Уиллу. Эти мысли одолевали Лину все утро, а около полудня она вдруг вспомнила, что может еще кое-что продать.
