Глава IV. Объективный полюс: опасность
1. Опасность и риск
Страх есть предвосхищение опасности. Однако же просто опасности не бывает: камень — это просто камень, независимо от нашего восприятия и ассоциаций. Все опасности являются прежде всего опасностями-для-кого-то. Тут необходим субъект, чьим планам, интересам или благополучию они угрожают. Скала, она и есть скала, а вот словосочетание „подводный риф“ уже означает угрозу для жизни мореплавателя. Не было бы моряка, не стало бы и угрозы, одна геология. Подводные камни нужно обходить, чтобы следовать своим курсом, ведь они могут повредить корабль, а то и привести к кораблекрушению. Кстати, Словарь Испанской королевской академии объясняет существительное „крушение“ как гибель, полную утрату чего-либо. На угрозы мы реагируем, риск осознаем, ибо от них зависят наши планы. Однако этимология слова „опасность“ также подразумевает некое отношение, так как оно происходит от общего индоевропейского корня пасъ- — „защищать, охранять“ (сравните с родственным латинским глаголом pasco — „кормлю, пасу“. От него образованы такие слова, как „пастырь“, „паства“, „опасаться“. Угроза подразумевает слова или действия, которые предвещают опасность, ущерб или наказание, ожидающие человека. Это символическое предвосхищение зла.
Все, что индивид расценивает как зло — будь то смерть или просто неприятность, — может восприниматься как опасность. Джеффри А. Грей, один из самых известных метологов, рассказывал о своей пациентке, которая боялась разбитых стекол. Страх был настолько силен, что она наотрез отказывалась дотрагиваться до руки психотерапевта после того, как тот прикасался к совершенно целому оконному стеклу. Человеческий мозг — неутомимый генератор страхов, что отражает любопытную особенность нашего мышления: мы непревзойденные изобретатели ассоциаций, способные расширить область восприятия за счет символов. Животные могут увеличить радиус действия того или иного чувства при помощи условных раздражителей. А вот люди легко достигают похожего эффекта, прибегая к символам, метафорам, метонимиям, переносам значения, и за этими деревьями не видят леса. Естественные, первичные раздражители утрачивают свое приоритетное значение и теряются в разветвленной сети раздражителей производных — второго, третьего, а иногда и вовсе седьмого порядка, порожденных нашим рассудком. Область сексуальных влечений — лучшее тому подтверждение. В строгих рамках биологических законов влечение должно возникать к особи противоположного пола с целью продолжения рода. Но для человека разумного любой стимул может обрести эротическую окраску. Раньше такое поведение воспринималось как явная патология — например, гомосексуализм, фетишизм или зоофилия, — теперь же подобные девиации рассматриваются как извращения, только если вызывают деструктивные последствия или причиняют вред другим людям. Впрочем, действия, вызванные первичными раздражителями, также могут носить патологический характер, если препятствуют нормальной жизни человека. Власть символов над нашей жизнью очевидна. Знамя, гимн или слово способны вызывать патриотические чувства. Доброе слово утешает и радует. Оскорбление приводит в ярость. Ну а страшная история пугает.
Реальность беспрестанно посылает нам знаки, которые боязливый склонен воспринимать как угрозы, а отважный — как вызов, например. Одно и то же событие может расцениваться как опасность и как возможность. Все зависит от индивида.
2. То, что осложняет нам жизнь
В последующих главах мы с вами будем говорить о патологических страхах, но в этой мне хотелось бы рассказать о широко распространенных страхах, которые тем не менее осложняют нашу жизнь. Эдмунд Гуссерль стал основоположником феноменологии, науки о сущностях, то есть о мире конкретном и реальном (Lebenswelt), я же задался целью создать феноменологию неясных и труднообъяснимых страхов, чтобы показать, какую боль и страдание они причиняют нам, каким желаниям угрожают, почему имеют такую власть над людьми. Эти страхи показывают, как легко человек теряет почву под ногами. Обычно мы боимся смерти, болезни, физической боли и разорения, боимся потерять близких — подобные чувства естественны и не нуждаются в пояснениях. Те же страхи, о которых сейчас пойдет речь, также встречаются нередко, но тем не менее могут показаться странными. Вот их-то мне и хотелось бы проанализировать.
3. Страх перед скандалами
Я уже говорил, что открытое проявление ярости — один из верных способов вызвать страх. Но попробуем взглянуть на этот факт с точки зрения страдающей стороны. Некоторые люди отличаются особой непереносимостью напряженных ситуаций, ссор, споров, гневных интонаций и жестов. У них подобные эпизоды вызывают тягостные чувства, беспокойство и, соответственно, робость. Обычно такая реакция неприятия является выученной. Когда дети часто страдают от вспышек родительского гнева или присутствуют при ссорах между матерью и отцом, то у них может легко развиться подобный страх, особенно если речь идет о восприимчивых натурах. Одна из моих корреспонденток вспоминала, что ее отец, человек вспыльчивей, не выносил, когда младшая дочь молчала за обедом, и в грубой форме заставлял ее говорить. „Я помню ужас моей сестры: она что-то бормотала, плакала, выбегала из-за стола. В конце концов несчастная окончательно потеряла аппетит, ее рвало, она отказывалась от еды, притворяясь больной. С тех пор я не переношу крика, пусть даже кричат на другого человека. И очень боюсь семейных обедов“. Подобное случается нередко. Без всякого сомнения, Кафка вспоминал именно такие тягостные сцены, когда писал Милене: „Одни сражаются при Марафоне, а другие — за обеденным столом, ибо бог войны и богиня победы вездесущи“. Экстраверты не так остро переживают скандалы, как интроверты. Исследования, проведенные Робертом Левенсоном, Джоном Готтманом и Даниэлем Големаном, показали, что мужчины переносят семейные стычки тяжелее, чем женщины: у них возникают стойкие неприятные ощущения, иногда даже на соматическом уровне.
Приобретенный страх негативным образом сказывается на поведении. Человек делает все возможное, пытаясь любой ценой избежать ситуации, чреватой скандалом. Некоторые женщины так боятся приступов ярости своих мужей (даже если гнев направлен на других), что молятся о победе футбольной команды, за которую болеет супруг, в надежде предотвратить вспышку. А мужья, в свою очередь, настолько опасаются бурных реакций жен, что предпочитают скрывать от них самые невинные вещи, чтобы не вызывать раздражения.
