Разлили вино по бокалам, чокнулись и выпили.
— Ты мне так толком и не рассказала о своем увольнении, — напомнила Ирина. — И что значит «живой уйду»?
— Так. Ты особо не прислушивайся. Меня один мужик выкупил. Вот уж никогда не думала, что на нашей работе можно встретить мужика, который в тебя влюбится. Нашелся такой. Не знаю, может, его жена до такой степени достала, что для него любая баба казалась королевой. Он из Саратова. Ученый, профессор, работает в секретной лаборатории. Что-то с оборонкой связано. Часто приезжает в Москву в командировки. Обыкновенный человек, пятьдесят три года, у которого есть все и даже больше того, умный, но нуждается в женской ласке. Первый раз я приехала к нему на вызов в гостиницу «Космос» год назад. Он всегда там останавливается. Обслужила, как положено, и бывай здоров. В следующий раз он опять меня вызвал. Что меня поразило, Дмитрий не считал меня шлюхой. Он относился ко мне, как к женщине. Цветы, шампанское, дорогие подарки. А потом предложил мне бросить мое ремесло и перейти на его иждивение. Я сказала ему, что мужа никогда не оставлю. Впрочем, как я говорила, он и сам женат и у него сын-студент. Он предложил мне снять квартиру в Москве, за его счет, разумеется, и готов выплачивать по две тысячи в месяц. Долларов, конечно. Хочет, чтобы я принадлежала только ему, а не всем желающим. Это предложение, как ты понимаешь, было записано на диктофон. Все наши приключения потом внимательно прослушиваются госпожой Приленской. Той самой, что тебя на работу принимала. Госпожа бандерша меня вызвала к себе и сказала, что она очень за меня рада. Вранье, конечно! Но дело не в этом. Она согласна меня отпустить, если Дима им выплатит неустойку. Другими словами, выкупит меня, и скатертью дорожка. Катись! Я сказала об этом Дмитрию, и он согласился. С кем и когда он встречался, я не знаю. Но вчера он мне сообщил, что выполнил поставленные ему условия и через пару дней меня отпустят. И вот что меня удивило. Я спросила его, сколько же я стою. А он усмехнулся и ответил, что им понадобились его знания и мозги. О деньгах речи не шло. Значит, они знают все о наших клиентах и, как я понимаю, могут их шантажировать, если это понадобится.
— С какой целью? Он и так приносит доходы, чего еще надо?
— Потому что наш притон — это лишь малая часть огромной сети по обслуживанию клиентов и клиенток. Бабы тоже мужиков заказывают. Но сколько может продержаться такая сеть? Чем больше они расширяются, тем больше шансов завалить все дело. Лавочку прикроют, а организаторов пересажают. А тут миллионные обороты. Чистые деньги и никаких налогов. А ты знаешь, какие у меня были клиенты? И прокуроры, и депутаты, даже губернатор проходил через мои руки. А ты говоришь, шантаж. Им нужна поддержка во властных структурах. Гарантии того, что никто им мешать не будет. Помнишь нашумевший скандал с человеком, похожим на генерального прокурора? Тогда журналисты всю кашу испортили. А девочки были наши. Вот только найти их теперь никто не может. Если кто-то засветится или попытается исчезнуть по собственной воле, то так оно и случается. Исчезают. Но не по своей воле. Вот почему мне надо было официально договариваться с бандершей. Свободу можно купить. И я не думаю, что она определяется денежными единицами. Дмитрий им был нужен для чего-то, и они пошли на бартер. Услуга за мою свободу. Это не шантаж, а торговля. Но если учитывать, что они и фотографировать ухитряются, и на видео снимать, то наверняка и шантажом не брезгуют. У них на каждого клиента есть досье, которое лежит в архиве и ждет своего часа. Если ты уж попал в эту паутину, то, сколько ни барахтайся, не вырвешься.
Ирина разлила вино, они выпили еще и закурили.
— Послушай, Марина. Но ты же говорила, что за два года много девчонок сменилось. Ты уже ветеран. Значит, уходят же?
— Прикинь сама. Много я знаю? Много. Хочешь ты того или нет, но со временем и ты будешь понимать все больше и больше. Тут от тебя ничего особо не скрывают. Я не знаю ничего о других точках. Наш притон не единственный в Москве. Слышала и о пригородных пансионатах, где висят красные фонари. Но меня туда не приглашали. Мы уже старые кошелки, а для элиты подбирают девочек со всей страны. Крадут. Прямо с улицы, а потом все на чеченцев списывают. Но это слухи. Тут я ничего толком не знаю. И что ты думаешь? Меня с моими знаниями можно так просто отпустить? По собственному желанию? Я же свидетель. А теперь насчет других девчонок. Дружила я с одной. Машка Ковалева. Все, как у нас с тобой получилось. Пришла я в первый день с такими же, как у тебя, ошалелыми глазами и трясущимися поджилками, вот она и стала меня успокаивать. Через месяц сказала мне, что увольняется. Денег у нее немало накопилось. Муж-алкаш, дочь у бабки живет. Особых забот не имела. Но красивая была и мужиков к себе как магнитом притягивала. От клиентов отбоя не было. Короче, решила она свою сеть выстроить. Помещение арендовала и девочек нашла. С улицы, в основном тех, которым еще все интересно попробовать. Пошла к Приленской и заявила, что с нее хватит и больше она на контору пахать не хочет. Бандерша ее выслушала и отпустила. Мол, иди, душечка, гуляй. А через неделю Машка исчезла. Как сквозь землю провалилась. Муж, мать ее искали, но так и не нашли. А менты и пальцем не пошевелили. Была и еще одна героиня. Тоже решила гонор свой показать. Розка Уварова. С той я не якшалась. Тоже уволилась. Причин не знаю. Но только через месяц следователь приходил из прокуратуры. Интересовался ею. Толку что? Да, работала. Чертежницей. Уволилась, и больше мы ее не видели. Вот и делай выводы, подружка. Доказательств никаких нет, даже уголовных дел не существует. Нет трупа — нет дела. Только никто и ничто так просто не исчезает и не пропадет.
— А как же ты? Она тебя отпускает, но память у тебя в голове не сотрешь. Свидетель как был, так и остается свидетелем.
— Я под крыло Митино ухожу. Сделка. Если я рот открою, то Дмитрия шантажировать начнут. Наверняка его предупредили об этом. В каком-то смысле он у них на крючке.
— Страшненькую картинку ты нарисовала.
— Работай. Не важно, как деньги зарабатывать, важно, чтобы они были. А через пару лет решишь сама, как тебе выкрутиться. Ты вдова. Может, человека хорошего встретишь. Молодая еще.
— Не нужен мне никто.
— Не зарекайся. Многие так рассуждают, а по ночам в подушку плачут. Одиночество — страшная штука. У детей своя жизнь. Подрастут и забудут. На Восьмое марта да на день рождения цветочки приносить будут. О большем не мечтай.
— Ты неисправимая пессимистка. Все вокруг в черном цвете видишь.
— Нет, дорогуша. Я два года на мир через презервативы смотрела. Хватит с меня. Выдохлась. Не могу я уже прыгать от радости при виде солнышка. Не тот случай.
Марина разлила вино в бокалы. Стрелки часов перевалили за полночь.
Василий перекрестился и сказал:
— Ну, с Богом!
После чего набрал код на компьютере.
— Ты бы не кощунствовал,— разозлился Алексей. — Людей на тот свет отправляешь и крестишься?
— Не людей, а врагов, Алеша. Сколько они таких, как ты, взорвали? Счету нет. А скольких они наркотой потравили? Каждый день малолеток в подвалах находят мертвых от отравлений и передозировки. Может, тебе сводки принести?
