Двери здания распахнулись, и на свежий воздух вышел молодой парень в серой куртке, с рюкзаком за спиной. Он сделал несколько шагов вперед по брусчатке и поднял правую руку вверх, сжимая в ней какой-то черный пенал, похожий на блок сигарет.
Толпа взревела и прорвала оцепление.
В семнадцать часов двадцать минут военный вертолет приземлился на посадочной площадке. Двери отворились, и по трапу спустились двое пожилых мужчин: один в кожаной куртке, второй в промасленной телогрейке.
Их встречали странные люди. Во-первых, они были в штатском, а во-вторых, среди них находилась женщина. Трудно себе представить, что в десантных войсках служат фотомодели. Да и хлеба с солью они в руках не держали.
Братья Поплавские немного растерялись.
Группа во главе с дамой приблизилась к пассажирам.
— Добрый вечер, Юрий Емельянович и Герман Емельянович. Мне доверили честь встретить вас и сопроводить во внутренний изолятор Главного управления милиции, другими словами — на Петровку. Рада вам представиться: следователь по особо важным делам столичной прокуратуры Ксения Михална Задорина. Любить и жаловать меня не прошу, но мне придется с вами работать. И я думаю, наши встречи будут проходить часто и продуктивно. Вы оба арестованы. Обвинения вам будут предъявлены в течение семидесяти двух часов. А сейчас прошу в машину.
На руках задержанных гениев защелкнулись наручники. Ни одного человека в военной форме братьям так и не удалось увидеть, так же как и самолетов на взлетной полосе, готовых подняться в небо. Путешествие закончилось не столь радужно, как они рисовали в своем воображении.
Сергея качали на руках, потом допрашивали генералы, хлопали по плечу. И наконец финансовому директору «Дальнефти» удалось протиснуться к парню.
— Ну, Серега, все! Считай, что ты обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Я за свои слова отвечаю.
Дворкин снял с руки часы и протянул Сергею.
— А это от меня лично. Самые точные в мире. Платиновый «роллекс». Живи столько, сколько они будут работать!
— Вечно не живут, — усмехнулся Сергей.
— Видишь часы на башне? Они ходят по твоим стрелкам. Я башенные часы делал на заказ. Точно такие же висят на здании Лубянки. Когда-то там моего деда замучили. Великий был финансист. И я заказал такие же, чтобы теперь они отсчитывали новое время для новых поколений.
— На Лубянке? — переспросил Сергей. — Там, где КГБ?
— Ну да. Только теперь они не кусаются. А их главного идола снесли к чертовой матери!
— Дзержинского?
— А кого же еще?
— Который час?
— Так часы-то теперь у тебя.
Стрелки показывали без десяти минут шесть.
— А где эта площадь?
Дворкин показал рукой на одну из улиц.
— Квартала три, потом направо, еще пару кварталов, а потом…
— Я понял.
И парень помчался во всю прыть к указанной улице. Все правильно. Ему сердце подсказывало дорогу. Он даже ничего не видел перед собой.
Выскочив к метро, он подбежал к цветочной палатке и протянул продавцу свой платиновый «роллекс».
— Возьми в залог до завтра. Мне нужны все твои розы. Слышал? Все!
Кавказец, очевидно, знал толк в часах и дал парню цветы. А может, и не в часах дело было. Кто знает, что он сумел прочесть в его глазах.
Завизжали тормоза автомобилей. Площадь перебегал какой-то псих, которого за букетами и видно-то не было. Он летел как угорелый через бурный поток машин, движущихся по кругу возле того места, где когда-то возвышался грозный и мрачный памятник Железному Феликсу.
Но сейчас там стояла хрупкая девушка, трясущаяся на сильном ветру.
Они встретились в самом центре на месте постамента, обнялись и очень долго целовались, а цветы, рассыпаясь, падали к их ногам.
Многие водители и пешеходы останавливались и издали наблюдали за странной и необычной картиной. Кино, что ли, снимают? И только один старик задумчиво сказал:
— Вот все спорят и спорят, кому здесь памятник ставить. Митинги, вопли, раздоры! А чего спорить-то? Вот он, уже стоит! Памятник вечности. Потому что любовь вечна!
