— Я думаю, что он — единственный человек в мире, Который всостоянии вам помочь. Я имею в виду наш с вами разговор о моей крестнице СелииРейвенскрофт.
— Как вы доб??ы, что помните мою просьбу, — воскликнуламиссис Бертон-Кокс. — Я очень надеюсь на вашу помощь.
— Боюсь, что от меня толку немного, — покачала головоймиссис Оливер. — И поэтому я попросила о помощи месье Пуаро. Он человекудивительный, профессионал высшей квалификации, и, по-моему, нет такого дела,которое он не в состоянии распутать. Садитесь, миссис Бертон-Кокс, прошу вас.Что вам предложить? Может быть, стаканчик хереса? Для чая, пожалуй, ужепоздновато!
Миссис Бертон-Кокс уселась, с сомнением разглядывая Пуаро.
— А может быть, вы выпьете какой-нибудь коктейль?
— О нет, благодарю. Лучше стаканчик хереса.
— А что вам дать, месье Пуаро? — спросила миссис Оливер.
— Я тоже выпью хереса — сообщил Пуаро. Миссис Оливерпоставила на стол графин и стаканы.
— В общих чертах я познакомила месье Пуаро с теми вопросами,которые вас волнуют.
— Понятно, — пробормотала миссис Бертон-Кокс. Вид у нее былнесколько обескураженный. — Молодежь сейчас такая странная… Мой сын, ончудесный мальчик, мы с моим покойным мужем возлагали большие надежды на егобудущее. И девушка прелестная… Но чувства у молодых так непрочны
Особенно если это детская любовь… Но всяко бывает… Ипонимаете, тут очень важно знать наследственность. Конечно, я понимаю, чтоСелия — девушка благородного происхождения. Но эта трагедия… Совместноесамоубийство… И никто не знает его причины…
— Мой друг, миссис Оливер, сообщила мне, что вы желали бызнать их, — проговорил Пуаро.
— Ну да, — вмешалась миссис Оливер, — что вас интересует,застрелил ли генерал жену, а потом застрелился сам, или все это произошлонаоборот. Не так ли?
— Да, — кивнула миссис Бертон-Кокс, — мне кажется, это имеетзначение.
— Интересная точка зрения, — заявил Пуаро. Нельзя сказать,что его тон был одобрительным.
— Я полагаю, что надо думать о будущем, о детях, которыемогут родиться от брака моего сына с этой девушкой, я думаю, что вы согласитесьсо мной, что наследственность — это серьезное дело. Ведь гены влияют наформирование человека гораздо в большей степени, нежели окружающая среда. Ихотелось бы знать степень риска…
— Но если люди приняли решение, то они идут на риск, —заметил Пуаро.
— Я вас понимаю! — воскликнула миссис Бертон-Кокс. — Молодыелюди не любят, когда родители вмешиваются в их дела, не слушаются их советов.Но тем не менее я хотела бы знать истину. И если бы вы, месье Пуаро, могливыяснить ее… Возможно, что я очень глупая мать и чересчур беспокоюсь о сыне… Ноповерьте, все матери таковы! — Жалобно улыбнулась, отпив глоток хереса. — Есливы согласитесь, я скажу вам, на какие вопросы мне хотелось бы получить ответы.— Миссис Бертон-Кокс посмотрела на часы и ахнула. — Боже мой Я ужасноопаздываю. У меня назначена встреча. Простите меня, дорогая миссис Оливер, но ядолжна бежать. Я никак не могла поймать такси, когда ехала к вам… Таксистысловно сговорились, все мчались мимо меня. В жизни столько сложностей!Извините, месье Пуаро, я думаю, у миссис Оливер есть ваш адрес и она мне егопотом даст?
— Я дам вам свой адрес. — Пуаро достал из кармана визитнуюкарточку и протянул ее гостье.
— Благодарю, — сказала миссис Бертон-Кокс, заглядывая вкарточку. — Вы француз?
— Я бельгиец!
— Да, да! Понятно. Мне очень приятно было познакомиться свами. О, дорогая, я должна бежать! — Горячо пожав руки миссис Оливер и Пуаро,дама покинула их.
— Ну и что вы думаете по этому поводу? — спросила миссисОливер, когда они остались вдвоем.
— А что вы?
— Она сбежала! Вы ее чем-то напугали!
— Пожалуй, вы правы!
— Я думаю, она надеялась, что я выведаю у Селии какую-тотайну. Но настоящего расследования причины самоубийства супругов она не желает.Так ведь?
— Не знаю, не знаю. — Пуаро покачал головой. — А как выдумаете, она состоятельная женщина?
— Мне кажется, что да. Во всяком случае, одежда ее куплена вдорогих магазинах, да и живет она в весьма фешенебельном районе. Квартиры тамне дешевы… Хотя определенно сказать не могу. Она дама пробивная, ведет активнуюобщественную деятельность, состоит в целой куче комитетов. Я кое — когорасспросила о ней. Ничего Дурного за ней вроде бы не водится. Но она никомуособенно не нравится. Интересуется политикой.
— Мне кажется, — задумчиво проговорил Пуаро, — во всей этойистории есть что-то такое, что ей нежелательно делать достоянием гласности.
— Вы намерены узнать, что это?
— Если смогу. Думаю, что это будет нелегко. Она сбежала,потому что испугалась вопросов, которые я мог ей задать… Надо возвращаться. —Пуаро вздохнул.
— Назад в прошлое?
— Да… Что-то там есть в этом прошлом.
— Раз так, значит так! — бодро сказала миссис Оливер. — Такчто будем делать? Где этот ваш список вопросов?
— У меня есть кое-какая информация, которую я получил отполицейских, занимавшихся расследованием. Надеюсь, вы помните, что тамфигурировали четыре парика?
— Конечно! Вы считаете, что их многовато для одногочеловека?
— Да… У меня есть адреса людей, с которыми есть смыслпобеседовать. Один из них — доктор. Мне кажется, он может быть вам полезен.
— Вы имеете в виду семейного доктора?
— Нет. Я имею в виду того врача, который давал показания наследствии в связи с гибелью ребенка, который от удара упал в воду и утонул. Язнаю район, где это произошло, и инспектор Гарроуэй помог найти адрес этого человека.
— Вы намерены повидаться с ним? Он, наверное, теперь ужеочень стар!
— Меня, по правде говоря, интересует не столько он, сколькоего сын. Он тоже врач, крупный специалист в области психиатрии. Я надеюсьузнать у него что-нибудь интересное. И еще меня интересуют деньги. Кто мограссчитывать на то, чтобы заполучить деньги Рейвенскрофтов? У обоих былизавещания. Муж завещал деньги — жене, жена — мужу. Оба они умерли, наследстводосталось Селии и Эдварду, который уезжает за границу и учится там в университете.
— Но детей не было дома, когда случилась трагедия, —недоумевающим тоном проговорила миссис Оливер.
