Странная параллель, подумалось ей. Джек, так же как и еедедушка, наделен терпением и деловой сметкой. Есть ли между ними еще что-тообщее? Скорее всего нет. Дед глубоко любил землю и занятие ранчера. И был вэтом отношении настоящим «авантюристом», а Джек связывает это слово с моряками,уводящими чужих невест, и с женщинами, разбивающими сердца.
Тринити усмехнулась, понимая, насколько абсурдно оценивать втаком свете ее самое, но понимала она и то, что в глазах Джека ее тяга кпутешествиям и жажда кровной мести помещают ее в ту же категорию, что и Эрику.
Она последняя женщина на Земле, на которой он хотел быжениться. И это, как ни парадоксально, делало его идеальным кандидатом вовременные мужья!
Итак, прочь все тревоги насчет того, что такой муж вдругзахочет сделать соглашение постоянным или, что еще хуже, романтическим. МистерБрэддок просто гениально выбрал Джека Райерсона. Остается только найти способубедить этого красивого гостя в том, что его «лазейка» — тактика низменная инедостойная по отношению к дедушке. А мистер Райерсон не может сознательно бытьнизменным или недостойным.
Тринити припомнила, о чем Джек говорил вечером: если онаподвергает его предложение о лазейке серьезному сомнению и настаивает набуквальном выполнении условий завещания деда, они могут обсудить«альтернативы».
Но разве заключение брака при ясном понимании того, чторовно через шесть месяцев, день в день, он будет расторгнут без всякихпрепятствий и проволочек, не есть наиболее логичная альтернатива для них обоих?
Остается только убедить Джека, что она и в самом делелогична.
Джек протер воспаленные глаза: всего за три коротких часа онпоглотил невероятное количество информации. Таков был его обычный метод, но вданном случае он особенно быстро пришел к определенному заключению. Было бызатруднительно сообщить Тринити, что ранчо — неподходящий объект для вложениясредств. С другой стороны, было бы безумием вкладывать средства в предприятие,которое имеет не самые высокие шансы приносить доход.
До настоящего времени Джека обнадеживало то, что онобнаружил не только здесь, но и в Сан-Франциско, где он и девочки жилинесколько дней перед отъездом в Стоктон. Пока Брэддок развлекал его сестер иЛуизу, Джек проконсультировался у юриста, специализировавшегося на вложениях вземельные участки Калифорнии. Уже один этот разговор стоил долгой поездки, таккак Джек узнал о калифорнийских миссиях, которые контролировали землю до техпор, пока группа людей, известная под названием «Калифорниос» [4],вежливенько не оттеснила эти самые миссии и не создала собственные обширныеранчо. То было время гостеприимства, аристократических замашек и изобилия.Калифорния процветала без какого-либо вмешательства со стороны своегономинального хозяина — Мексики и вне зависимости от своего будущего владыки —Соединенных Штатов. Не случись «золотой лихорадки»
1649 года, культура и власть «Калифорниос» продолжали бысуществовать неопределенно долгое время.
Пришествие янки стало стихийным бедствием и для них, и дляих земельных владений. Несмотря на усилия, казалось бы, влиятельной Земельнойкомиссии, крупные ранчо были разделены. Пока ранчерос отстаивали свои права наземлю, большая ее часть оказалась в руках колонистов.
«Сломанная шпора» была когда-то частью огромного ранчо, ноего владелец нуждался в деньгах для целой серии судебных процессов, затеянныхнеразборчивыми в средствах пришельцами, претендующими на его земельныевладения. Отчаявшийся глава семьи продал обширные участки под Стоктоном некоемуРэндольфу Крауну, человеку немолодому. Особый интерес Краун проявил кпастбищным угодьям.
Три года спустя старик Краун отошел в мир иной, оставив половинувладений своему старшему рабочему Эйбу Стэндишу «за преданность и оказанныеуслуги». Сын старого Крауна Уолтер оспаривал завещание в суде упорно, однакобезуспешно. Стэндиш не только получил лучшую половину ранчо Крауна, но и сталсовладельцем пастбищ, которыми пользовался Краун и немногие оставшиесяродственники первого ранчеро.
Так и началась «кровная вражда» — с пощечины, данной сынуотцом. Продолжилась она, когда Краун приобрел сто голов техасских лонгхорнов,кишевших клещами — носителями смертельной болезни Чпнгхорны Краунов былииммунными по отношению к этой инфекции, а шортхорны Стэндиша — нет. Ослабленноедвухгодичной засухой стадо Стэндишей было практически уничтожено. Различныедругие бедствия выпали на долю «Шпоры» в течение тех же восемнадцати месяцев ипревратили процветающее предприятие в неустойчивое и обремененное долговымиобязательствами.
А потом Эйб Стэндиш упал со скалы. Пошли бы дела в«Сломанной шпоре» на поправку, если бы этого не случилось? Для Джека именноэтот вопрос был кардинальным. Стэндиш, предприниматель, умудренный опытом,сумел создать образцовое хозяйство буквально из ничего, на пустом месте.Горстка золотого песка превратилась в своего рода золотой прииск. Каждоерешение, принятое Эйбом в первые годы владения ранчо, было поистине блестящим.
А потом, нежданно-негаданно, он пережил резкий поворотфортуны. Даже хуже того, принимаемые им решения навлекали на него новые и новыебеды. Почему?
Суммируя почерпнутые из финансовых книг Эйба Стэндишаданные, Джек сделал вывод, что падение по спирали могло произойти по тремпричинам: невезение; невезение плюс бессмысленная вражда; невезение, вражда ипросто «плохое время».
«Был ли ты болен, Эйб? — мысленно обратился он котошедшему в мир иной патриарху. — Это многое объяснило бы. Почему тызаложил ранчо, если мог с легкостью получить достаточно наличных, продавучасток земли на северо-западе владений, но сохранив земли, богатые отличнойводой и травой?»
Джек подозревал, что ответ он найдет в одной из семитетрадей, в которых Эйб пунктуально вел дневник все десять лет, пока былвладельцем ранчо. Джеку не терпелось добраться до этих записей, однако прежденадо было ознакомиться с расчетами, счетами и официальными документами. Онистоль же драматичны — на свой лад, напомнил он себе с кривой усмешкой.
— Мистер Райерсон!
Джек обернулся на голос хозяйки, недоумевая, отчего он неуслышал звук отворяемой двери кабинета. И замер в изумлении при виде Тринити,одетой в соблазнительное, облегающее фигуру шелковое платье. Светлый персиковыйцвет шелка прекрасно оттенял блеск золотых локонов Тринити. Длинное, до пола,платье с рукавами скрывало все тело Тринити до последнего дюйма, пояс затянуттуго, и все это, вместе взятое, только подчеркивало красоту линий ее тела, ееграциозные пропорции.
Сообразив, что он уставился как завороженный на бедрадевушки, Джек приподнялся в кресле, но Тринити быстро подошла к нему и,протянув руку через стол, слегка надавила ему на плечо со словами:
— Пожалуйста, не беспокойтесь.
