Тем временем мать Смирнова, которая гинеколог, умудриласьрастрезвонить своим знакомым, что Стася невинная девочка, у которой мать –тупая сука.
А Смирнов все это слышал и решил никому не говорить.
А Танго добыл проволочную яйцерезку и научился наигрывать наее хромированных струнах пару мелодий. Главное не это. Главное – он при этомеще и напевал!
А Сурикат ему аккомпанировал на губной гармошке. Рефлекторностуча ею по кастрюле.
А Вайпер вспомнил, что его предки не уделяли внимания егополовому воспитанию. И загнал их за шкаф требованием возместить этот пробел.
Катька от скуки терроризировала интернет своимифотографиями. Надеясь вызвать ревность в своем новом бойфренде.
А интернет в ответ терроризировал Катьку унизительнымикомментариями.
Аль наметила на завтра сигануть в воду с вышки, но не решилас какой высоты.
А Кирилл пытался объяснить себе, что такого особенного влице Стаси.
Митька решил, что жизнь не задалась, потому что ему не даликонфету.
Что делала Дочечка, неведомо никому. Но до того онаучаствовала в обхаивании лица Катьки.
* * *
Понадобилось некоторое время, чтоб Кирилл позволил мнепосмотреть его фотографии из другой, прежней жизни. Странное дело, моихзнакомых хлебом не корми – дай показать фотки. А тут еще упрашивать пришлось. Иждать черт знает сколько времени после «ладно, как‑нибудь потом».
– Раз ты так настаиваешь, – на экране ноутбукапоявилось первое изображение.
Я была почти права в его отношении. Как только он пересталвыглядеть угловатым долговязым ботаником, Кирилл сменил с десяток увлечений. Тоон на полусогнутых позирует, стоя на роликах, то падает с горного велосипеда,то мучается в гипсе после тренировок на скейте, то кидает дротики. Впрочем,дротики он метал по случаю великого сидения в гипсе.
А потом он как‑то сразу изменился внешне. Наверное, ивнутренне. По его словам, именно тогда бокс перекрыл все прочие хобби. Правда,в голосе крылся намек на какое‑то событие, предшествующее желаниюнаучиться бить морды.
– А почему на фотографиях ты постоянно средимальчишек? – всполошилась я, но ответа так и не дождалась.
Следующая серия фотоснимков относилась к общению с готами.Она поразила меня своей театральной замысловатостью. Фильм «Интервью свампиром» тихо отдыхает.
Русские готы – самые готические готы в мире!
Глядя на таинственные вычурные наряды девушек, я с ужасомпоняла, что дико завидую. Конечно, такую красоту в ближнем магазине не купишь.Тут явно поработал классный модельер. Они были такие необычные,умопомрачительные в этих потрясающих корсетах. И у них были особенные,средневековые выражения лиц. Хотя, быть может, тут все дело в гриме? Я впиласьв фото одной особенно удивительной девушки, наверняка моей ровесницы. Гладкиечерные волосы, бледное лицо, нежное, словно фарфор, кроткие чуть шлюховатыеглаза. От снимка сочился изощренный завуалированный эротизм.
За рассматриванием готических принцесс я напрочь забыла проКирилла. Который внимательно следил за моей реакцией.
– А ты тут где?
– Да вот же! – Презрительный палец ткнул вкошмарное полумертвое лицо на заднем плане.
Клянусь, я бы его ни в жисть не узнала. Придурок придурком.Лицо выбеленное, волосы длинные, такими пушистыми кудрями по плечам. По‑честному,неудачный вампир из ужастика.
– А такая шевелюра боксу не мешала?
– Нет, – сухо уточнил Кирилл. – Я хвостзавязывал.
– И куда он девался?
– «Девался»? Сам отрезал, – в голосе сквозитгоречь.
Я бы тоже расстроилась, если бы пришлось отрезать челку. Ябы так расстроилась, что чертям тошно стало.
Кирилл машинально поправил волосы на затылке. Я вспомнилапоговорку, которую иногда говорила моя бабушка про свои ноющие десны: «Челюстьпо зубам тоскует».
– Слушай, а вот что мне интересно. Вы все тут такиегламурные (специально так сказала, чтоб позлить). А если, к примеру, жарко.Солнце шпарит, асфальт плавится, а на небе ни тучки.
– И что? – обеспокоился Кирилл.
– Так в чем же тогда рассекать несчастному готу?Сказать, что он развеселился, – ничего не сказать.
