не за мной.
– Почему мистер Бен?
– Мы идём в разные стороны, Микеле.
Через зеркальные двери Бен вошёл в фойе с колоннами и зелеными вьющимися растениями. « Кое-что все-таки изменилось» – подумал Бен. – «Они поменяли музыку. Чайковский всяко лучше звучит в исполнении симфонического оркестра чем на тамтамах и костяной гребенке». Бен коротко кивнул портрету президента Энвера Ходжи над стойкой ресепшена и прошел в ресторан. Сел за столик. Напротив Свен Торингтон заканчивал свой завтрак.
– Что же. – сказал Бен. – Ты был прав, Свен. Зико долбанный фанатик.
Свен промокнул губы салфеткой, сложил вилку и нож в тарелку и взял с блюдца чашечку крепкого кофе. Сделал несколько глотков и удовлетворенно заметил.
– Мбала хотел повысить налоги на добычу. Энвер Ходжи решил навсегда изгнать иностранные компании из Лусанды. Поздравляю Бен. Овчинка стоила выделки.
– Мы еще можем все переиграть. Сторонники Мбалы ушли в джунгли.
– Они слишком слабы. Зико одним махом расправился со всей верхушкой. Мбала, его дочь, министры и генералы. – Свен покачал головой. – Разве что ты, Бен возглавишь сопротивление?
– Я белый.
– Но с чёрной душой. – пошутил Свен.
– Я вытащил тебя оттуда, Свен. Если бы не мой звонок, ты лежал бы рядом с Мбалой.
– Нет. – подумав, ответил Свен. – Я думаю, ты вытащил не меня. Это был Кэтч 22. Вот он тебе по-настоящему благодарен и готов к дальнейшему сотрудничеству.
– Он мне поможет?
– Он уже помог тебе. Знаешь, чего хотел Свен Торингтон? И у него были все возможности.
– Боюсь, даже себе представить.
– Не бойся. Свен спрятал маячок в пиджаке нашего сегодняшнего президента. На аэродроме стояли под парами два Апача с замечательными, суперубойными ракетками. Ходжи прибывает в Лусанду. Там его встречает Зико. Па-бам! Официант, Кастор, еще кофе. Бен?
– Пива, Кастор, и шот яйи. Осуждаешь?
– Как я могу. Яйя – напиток богов. Не ты ее пьешь, а она тебя.
– Кастор. Только пиво.
– Сделаем так. – сказал Свен, когда официант принес кофе и запотевшую кружку светлого пива.
– Скажешь, нам нужен другой президент.
– Может быть, но спешить не будем. Ты знаком с Ходжи?
– До недавнего времени я был уверен в этом на 100 процентов.
– Может, стоит с ним поговорить. Вспомни, как ты заполучил своего лучшего агента?
– Я думаю вряд ли что-нибудь получится. Это не Мбала.
– Верно. Он не Мбала, но он тартауи. В этой стране всегда правили эве, а тартауи деревенщина. И у них слишком много родствеников.
– Ходжи – идеалист.
– Время сожрет любые идеалы. У него одних теток штук двести.
– У АНБ не хватит бюджета. Там же еще есть дядьки.
– Это да. Коррупция дело семейное, а для тартауи семья это все.
– Для тартауи, а у Ходжи есть Зико.
– Ты прав. Это наш шанс.
– А вот теперь совсем не понял. – Бен Андерсон допил пиво и щелкнул пальцами. – Кастор, еще одну.
– Ты хорошо знаешь Зико?
– Виделись пару раз. В деревушке на берегу реки.
– Я знаю Зико почти 20 лет. Он умен, ловок и слишком основателен.
– Слишком. Что ты имеешь ввиду?
– Ты не думал почему он выбрал Ходжи? Почему не сам стал президентом?
– Почему?
– Он всегда хотел большего, и он почти своего добился. Значит, он нам почти не страшен. А теперь – Свен понизил голос и наклонился к Бену. – Я спрошу у тебя кое-что на самом деле важное.
– Что же? – у Бена пересохло во рту.
– Ты должен обещать мне, что скажешь правду.
– Да говори же, Свен.
– Семки есть?
Глава 27
Пешеходы волны брели по Великой реке. На голом и красном берегу стоял человек. Высокий и сутулый. Он смотрел за реку, где в шерстяном утреннем тумане прятался противоположный берег. Забыв о времени, он ждал долго. Голодное, бестолковое солнце кусало, тормошило и запускало вверх серые облачка туманной шерсти. Человек помял сухие и тонкие губы, а в глазах появилась растерянность. Человек был недоволен.
– Дядя Зико! Дядя Зико!
У камышовых хижин на фоне тропического изумрудного леса кричали и прыгали счастливые, веселые дети. Человек помахал им рукой и медленно, все еще не теряя надежду, пошел навстречу.
Дядя Зико и дети расположились в самой большой хижине на чистых некрашеных досках. Из прошлого здесь остался леопардовый ковер на одной из саржевых стен и все. Дядя Зико любил простор и определенность.
– Всё очень просто. – рассказывал дядя Зико. – Не обязательно, чтобы все были богатыми. Нужно, чтобы совсем не было бедных. Взрослые этого не понимают, а значит они хуже детей.
– И ты, дядя Зико? – крикнул кто-то удивленно.
– И я. – серьёзно ответил дядя Зико. – Но я пытаюсь. И даю вам честное слово, что когда-нибудь до вас дорасту. Потому что…
Дядя Зико начал медленно заваливаться на бок. Он уже умер, а долгожданная улыбка все еще жила на его умиротворенном лице.
На другом берегу реки Отис бросил на землю снайперскую винтовку. Хромая и цепляясь за корни, пошёл вниз по глинистому красному склону. В машине Отис схватился за руль так, словно, хотел его вырвать.
– Зачем ему это было нужно? – услышал Отис.
В зеркальце Отис увидел Среднего. Мальчик расслабленно лежал на заднем сиденье, закинув руки за голову.
– Он закончил все свои дела. – сказал Отис.
– А Армия Господа?
– Теперь и навсегда это Армия Зико.
– Вот оно что. Крутяк, дядя Зико. Но ты, мужик, тоже крутышка. Дай мне тех крутых крутяшек.
Отис открыл бардачок и протянул Среднему открытую пачку приксов.
– М-м-м. – Средний быстро набил рот хрустящим печеньем. – Ты все правильно сделал. Все всегда нужно делать правильно. Указательный и Безымянная убили Большого. Я убил их. Это правильно. Дядя Зико был лжецом. Он сказал, что меня зовут Средний. А мое имя Отис. Не забывай про это, Отис.
– Не забуду. – пообещал Отис.
Он завел машину, но с места не двигался.
– А теперь ты свободен. –одобрительно сказал маленький Отис большому Отису. – И это насегда.
– Да. Теперь это пожизненно.
Дорога была петлистой и тряской. Через 50 километров она вливалась в широкое петлистое и тряское шоссе, ведущее к столице. Отис знал, что сюда больше никогда не вернется. Он вспоминал свою прошлую жизнь, а она дробилась на фрагменты, уплывала из рук. Он видел их маленькую кухню.
Видел себя.
Видел Дину.
У нее было красивое тело и не было излишнего уродливого стыда. Нагая и удивительная. Она взобралась на стол. Нацепила на голову кастрюлю, а то что не надо прикрыла двумя сковородками.
– Фотографируй уже, Отис.
Отис замешкался. Никак не мог найти подходящий ракурс…
…А потом Дина осталась одна…
… И Отис
