которые остаются позади нее.
Словно ребенок, который впервые покидает родительский дом в одиночестве и понимает, что в ближайшее время его точно никто не позовет вернуться.
С таким же равнодушием и тоской она приняла как данность тот факт, что отныне перестала быть сама себе хозяйка.
И то, что обращаться к ней я буду не по эльфийскому имени – Лаурель, а по грубовато звучащему прозвищу – Лаврик.
Не то, чтобы мне хотелось как-то унизить длинноухую версию Робина Гуда, но по ее собственному отношению к людям, по рассказам о том, как эльфы относятся к представителям моей расы, мне расхотелось звать ее настоящим именем.
Особенно, если учесть, что мой путь в неизвестность лежал через людские земли.
Где местные жители наверняка кипели любовью к длинноухим с такой же маниакальной «радостью», что и дитя леса – к моим сородичам.
Не знаю, будет ли это большой проблемой, но как-то не хочется встревать в возможные неприятности только из-за того, что со мной путешествует эльф, которого я зову по весьма примечательному имени.
Поэтому прозвище, созвучное с именем, да общение на «ты», как мне кажется, решит несколько проблем.
Если, конечно, никто не будет к нам прислушиваться и пытаться разглядеть во что мы одеты.
Думается мне, что эльфийский военный наряд – весьма нетривиальная вещь, которую легко отличить от местных одежд.
А уж моя…
Так тем более.
Чего только сапоги на полимерной подошве стоят.
Может быть, конечно, сказки о «большой любви» местных рас друг к другу – это гиперболизация реального положения вещей, но я не хочу рисковать.
Лаврик – боец, как минимум хорошо обращается с луком.
Да и с холодным оружием – тоже.
Мои же знания обращения с тем же самым мечом не особо обширны.
А единственный имеющийся у меня клинок – эльфийской работы.
И он откровенно не желает держаться у меня в руке.
Лаврик сказала, что это по причине того, что я человек, а это оружие имеет рукоять из эльфийской древесины.
Которые вроде бы как несовместимые друг с другом вещи.
Но это ее изъяснение противоречит другому.
Автором которого так же является сама эльфийка.
А именно то, что у меня синие глаза, которые есть только у эльфов.
Собственно, по этой причине я и не умер в Великом Лесу.
Противоречие-с.
Клинок во мне ничего эльфийского не видит и не чует.
А вот Лес – да, принял за своего.
Так не бывает.
Но одно можно сказать точно – покинув Великий лес, я словно начал дышать полной грудью.
Словно кто-то убрал груз, сдавливавший до сих пор.
Делиться своими наблюдениями с Лаурель я не спешил.
Как минимум потому, что ей знать это совершенно не обязательно.
Она нужна мне в качестве бойца и, как оказалось, не слишком хорошо ориентирующегося на местности, проводника.
Можно было бы отпустить ее сразу же после того, как мы пересекли границу с Великим Лесом – дальше она не имеет ни возможности общаться с местными, ни уж тем более сориентировать меня на местности.
Но делать этого я, конечно же, не буду.
Она хороший лучник.
А прикрывать мне спину все же нужно.
Пусть хотя бы таким образом.
И что-то мне подсказывает, что стоит ей вернуться к своим, начнется на меня самая настоящая охота.
Как оказывается, эльфы не особо любят таких как я.
И плевать им, что не имею я никакого отношения к прошлым прегрешениям и моя цель лишь восстановить свою магию, да убраться отсюда.
Собственно, как и мне плевать на то, что меня окружают совсем не те эльфы, которые устроили кровавую бойню в моем прошлом мире.
- Мы направляемся в ближайший город или поселок, - объявил я. – Ты знаешь в каком направлении нам двигаться?
Мое изначальное предположение – двигаться вдоль реки и выйти к поселению – Лаврик отвергла.
Объяснив, что река протекает только на территории Великого Леса.
И максимум, куда можно выйти, придерживаясь ее, это к деревне эльфов.
Где-нибудь в глубинах Великого Леса.
Маловероятно, что мне там будут рады.
Особенно, если среди встречающих будут опытные маги, которые увидят плетение рабского заклинания на шее своей соотечественницы.
- Нужно идти вслед уходящему светилу, - сказала Лаврик, указав рукой в сторону, в которую катилось местное «солнце» после того, как достигло своего зенита. – Как выйдем из леса, пойдем или на север, или на юг – если не увидим поселения в непосредственной близости.
- Почему именно в таких направлениях? – поинтересовался я. – Думается мне, что рейнджеры эльфов должны иметь представление о том, где точно находятся ближайшие поселения людей.
- Это восточные земли людей, - ответила лучница. – На границе леса с их стороны есть несколько десятков небольших деревень и парочка больших городов. На границе я никогда не была, знаю лишь то, что люди здесь когда-то устраивали заставы, которые со временем превратились в деревни. А застава осталась лишь одна – на тракте, но мы далеко от него.
- Подозрительно много ты знаешь для той, которая не выбиралась из леса, - произнес я.
- Я говорю лишь то, что знаю от других эльфов, - ответила Лаврик. – Наши рейнджеры периодически наведываются сюда – оттого и знают где и что расположено. Но не распространяются среди молодых эльфов.
О, как.
Оказывается длинноухие выбираются из своего Великого Леса.
И, при том, это не какие-нибудь торговцы или целители.
Рейнджеры.
Сиречь – обученные солдаты.
Чтобы избавиться от отряда таких, мне пришлось применить самое разрушительное и энергоемкое заклинание из тех, что вложены в перстень.
И, к большому сожалению, «Водоворотом клинков подземного мира» мне больше не воспользоваться.
Каждое заклинание, вложенное в перстень, одноразовое.
А значит, что применять их при каждой местечковой проблеме, нерационально – так я вообще останусь без магической защиты.
Тех приемов, которые я успел изучить и освоить, вроде рабского заклинания, прежде чем меня выбросили в этот мир, не хватит на то, чтобы пересечь континент, не влипнув в какую-нибудь «историю».
- И для чего они посещают эти земли? – спросил я.
- Мне неизвестно, - призналась Лаврик. – Я простой лучник. Командиры не рассказывают все, что им известно каждому первому солдату.
Что довольно логично.
Лично у меня есть несколько гипотез относительно того, какие цели преследуют тут длинноухие разведчики.
Вылавливают перебежчиков или дезертиров.
Собирают информацию от своих осведомителей.
Занимаются контрабандой.
В конце концов может просто навещают сельских жительниц.
Здоровья ради.
Все может быть – для того,
