королевстве, - заворчал Король. – Дроу давно уже осточертело сидеть на своих островах. Одно-два поколения и они начнут жрать камни с голода. Ваш союз позволил бы подчинить Короне армию дроу. Усилить Оплот Королей. Может быть не я, но ты или твой сын – уж точно бы смогли прижать к ногтю всех этих распоясавшихся аристократов! С дроу…
- С дроу не договориться, отец, - Воль пододвинул свое кресло так близко, что практически чувствовал зловонный аромат, источаемый гниением тела Короля. – Видишь ли, эти прислужники Практиков, отнюдь не ради интересов людей лезут обратно на континент…
- Что ты говоришь? – нахмурился Король. – Откуда эти сведения?!
- От надежного источника, - заверил Воль, беря слабеющую руку отца в свою и накрывая ее второй. – От того, благодаря кому я точно знаю, что искать принцессу эльфов – бессмысленно.
- Мы пришли к тому же выводу и…
- Отнюдь не к тому же, - заверил наследный принц. – Видишь ли, вы так же слепы, как и глупы… Принцесса уже давно мертва. Как и весь ее эскорт. Перебиты с той же легкостью, как топят потомство блудливой, но породистой суки.
- Кто сказал тебе это? – потребовал отвела Король.
- Тот же, кто зажег огни Дуар Мар’Туна, - поведал Воль.
- Но ты же сам сказал, что… - на лице Короля мелькнуло понимание. – Нет… Не может… Охрана!
Но не успел он повысить голос, как оставленное Волем перед входом плетение сработало.
Арочный и оконные проемы вспыхнули магическими конструкциями, которые блокировали распространение звуков.
- Может, дорогой родитель, - Воль продолжал улыбаться. – Пока ты здесь играл в свои игры с аристократией, искал своих бастардов, чтобы найти замену своему отпрыску, я нашел много интересного за Штормовым Морем. Я видел руины, которые остались от первых империй. Видел чудеса, которые ты себе даже представить не можешь. Видел колдунов, которые только и жаждут того, чтобы пробраться в Гиблые Земли и разыскать все то магическое добро, которое осталось после Практиков. Мы нашли с ними общий язык… И я многому у них научился. Не трать свои последние силы на крики – тебя все равно никто не услышит. Лучше поговори со мной и убедись в том, что твой сын – больше не тот, кем ты меня помнишь.
Воль щелчком пальцев зажег на руке огненный шар.
- Вы убили эльфийскую принцессу, чтобы не допустить нашего союза, - прошептал Король.
- Так уж вышло, что сказки про проклятье, которым якобы наш королевский род «наградили» Практики, это не более чем старая недобрая сказка, - объяснил Воль. – Но именно благодаря ей моим друзьям удалось навести подходящую порчу. Которая убьет тебя быстрее, чем дроу получат шанс законно вступить на континент и отправить своих лазутчиков к Гиблым Землям. Подумать только, тысячелетия прошли, а эти верные шавки Практиков до сих пор чувствуют когда загораются огни Дуар Мар’Туна.
- Ты совершаешь большую глупость, - заявил Тридцатый Король. – Ты не представляешь…
- Напротив, - равнодушно произнес Воль. – Прекрасно себе представляю что будет. Ты, как и запланировано – умрешь. Эльфийки с их долголетием и отменным здоровьем, не смогут вырастить тебе наследника полукровки. Аурхейм – мой. И как только власть перейдет ко мне, армии моих союзников высадятся в Обители Королей. И пройдутся огнем по городам и селам, вырезая зверолюдов, эльфов, гномов, полукровок и прочую нечисть. Ну, конечно, если те не захотят служить нам добровольно.
- Для чего вам это нужно? – ужаснулся Король. – Это же… Резня.
- Да, – легко согласился Воль. – Самая настоящая. Но видишь, в чем проблема возникла. Раньше просто предполагалось прикончить тебя-слабака, и захватить власть. Но стоило мне вернуться в Крепость, как оказывается, Дуар Мар’Тун в самом деле загорелся. И теперь это не иллюзия, не наваждение, которое осуществляли мои союзники. Практики в самом деле вернулись сюда. И, как королю людей, мне не нравится ситуация, при которой эти ублюдки смогут воззвать к своим старым слугам и призвать под свои знамена тысячи этих тварей, которые должны были служить нам, людям! Победителям Практиков!
- Ты безумен! – шепотом произнес Тридцатый Король. – Ты не мой сын!
- Да, - легко согласился Воль, мысленным усилием превращая оранжево-красное пламя на своей руке в неестественно-зеленое. – Настало время нового правления. Новой власти, старик. И ты в ее концепцию не укладываешься.
Зеленое пламя на мгновение вспыхнуло ярче.
Одновременно с этим кровь хлынула из каждой раны, мгновенно пропитав бинты, сорочку…
- Если веришь в свою религию, отец, - наклонился Воль над ухом короля, изо рта, носа и глаз которого текла кровь, - то наблюдай за тем, как я очищаю Аурхейм от скверны. Здесь будет царство людей. Или вообще ничего не будет.
Он погасил зеленый огонь, сжав пальцы в кулак.
Одновременно с этим рассыпались на искры и пропали магические заграждения.
Воль дождался того момента, когда тело Тридцатого Короля начнет биться в конвульсия, и только после этого, надев на лицо маску испуганного принца, бросился к дверям.
- Помогите! Помогите! Королю стало плохо!
Глава 7
- Как-то… Не впечатляет.
Это лучшее, что я мог придумать после того, как Лаурель объявила, что мы покинули Великий Лес.
Просто небольшая просека, отделяющая одну часть леса от другой.
Уже стоя на той части, которая по словам моей спутницы принадлежала людям, я обернулся, чтобы посмотреть на оставленный за спиной Великий Лес.
Потом снова посмотрел на те заросли, которые нас теперь окружают.
Эльфийская территория чем-то напоминает заповедник, где все расчищено, каждое дерево – красивое и стройное.
А человеческая часть – это привычные взгляду и памяти невысокие (по сравнению с эльфийскими) деревья, растущие как попало, не имеющие никакой грации, усеянные корявыми ветвями и окруженные бурьяном, кустарниками…
- У меня вопрос, - произнес я, обращаясь к эльфийке. – А… Как вы следите за тем, чтобы люди не забирались в ваш Великий Лес?
- Есть граница, - девушка указала на просеку. – Каждый знает, что если он пересечет ее и вступит в Вечный лес, уже не выберется. Великий Лес вытянет из них магию и саму жизнь…
- Угу, - произнес я. – Но что-то мне подсказывает, что те ребята, которые прикончили эльфов на поляне, не особо страшились вашего леса-сосуна и ушастых рейнджеров.
Лаврик промолчала.
Лишь посмотрела с грустью на высоченные деревья,
