–Сколько тебелет?
–Пятнадцать.– Онаподняла брови.– Этоважно?
–Просто спросил.– Онпожал плечами.
Короткая пауза.
–Яиду ивижу тебя, справа, тыстоишь уворот Корчевниковых иразговариваешь сРусликом. Япрохожу мимо ислышу, какРуслик спрашивает: «Ктоэто?» Аты отвечаешь: «Какая-то девчонка незнакомая».
–Яговорю так отебе?– удивился Илья.
–Да, обомне, ноя необижаюсь. Яиду дальше ивижу слева Платона. Онстоит уповорота нанашу улицу иразговаривает сРусликом. Япрохожу мимо ислышу, какРуслик спрашивает: «Ктоэто?» АПлатон отвечает: «Какая-то девчонка незнакомая». Ноя необижаюсь, потому что чувствую, чтоя– незнакомая девчонка. Меняэто несмущает. Яиду поулице, подхожу кдому Розалии, прохожу мимо её ворот, делаю следующий шаг… иоказываюсь влесу, перед калиткой намой участок. Солнца больше нет, лестёмный, мрачный, накрапывает дождь… всёкактогда, втот день. Ястою перед калиткой иточно знаю, чтовы стоите наполшага позади меня. Ты– справа, Платон– слева. Япротягиваю руку, нажимаю намокрую ручку… ипросыпаюсь.
–Всёкактогда,– повторил Бархин.
–Ядумала, время лечит, аоно лишь убивает.– Адапригубила вина.– Идеальный убийца, которому нетребуется алиби.
–Этоизначит «лечить».– Аданаконец-то оторвала взгляд откамина ипосмотрела наИлью, показав, чтоей интересно, иБархин развил мысль:– Когда осознаёшь, чторядом стобой находится идеальный убийца иты выбран нароль жертвы, иникакие деньги немогут это изменить– многое перестаёт быть важным.
–Наваливается безразличие?
–Меняются приоритеты.– Ильясмотрел Аде вглаза.– Янеравнодушен ктому, чтотогда случилось.
–Тыпросто обэтом недумаешь.
–Да.
–Каждый защищается по-своему.
–Да.
–Аты всегда был самым спокойным изнас. Исамым умным.
–Мысделали то, чторешили сделать, иэтого неизменить,– ровным голосом ответил Бархин, продолжая смотреть вголубые глаза Ады.– Переживать обэтом я несобираюсь.
–Тыдаже вдетстве был очень прагматичным мальчиком.
–Этокомплимент?
–Почти.
–Хорошо.– Ильяпомолчал.– Втаком случае можно, яскажу, чтоты прекрасно выглядишь?
–Можно,– рассмеялась Ада.– Ноты потратишь комплимент впустую.
Он вопросительно поднял брови. Она, продолжая смеяться, отрицательно качнула головой. Онедва заметно кивнул, показывая, чтовсё будет так, какзахочетона.
–Гдея буду спать?
–Вугловой гостевой, если ты непротив.
Напервом этаже.
–Янепротив.
–Ятам всё приготовила.
–Икогда ты всё успеваешь?
–Когда ты курил, оставив болоньезе наплите.– Адавстала ивновь потянулась.– Спокойной ночи.
Тонкая ткань чётко обрисовала большую грудь. Лифчиком Ада пренебрегла.
–Если что– явугловой гостевой.
Она снова рассмеялась инаправилась клестнице навторой этаж. Онотсалютовал бокалом иостался смотреть наогонь. Онзнал, чтонастаивать нельзя.
Неспешно допил коньяк. Дождался, когда угли станут совсем тёмными. Поправил экран итолько после этого направился ксебе. Улёгся ваккуратно застеленную кровать– когда было надо, Адастановилась прекрасной хозяйкой,– однако сон нешёл. Долгая дорога после трудной ночи– поговорив сГалей, Ильязаснул далеко несразу– изатянувшийся вечер неутомили Бархина.
«Илине спится, потому что я рассчитывал надругой приём?»
Он знал, чтомог настоять иотказабы непоследовало. Нои настоящей радости отблизости Адабы неиспытала. Онадолжна хотеть сама, только вэтом случае всё получается идеально– какон любил, какон жаждал, какон немог прекратить, хотя много раз давал себе обещание никогда неприближаться кАде. Нехотеть её. Недумать оней. Давал бессчётное количество раз истолькоже нарушал, потому что нис одной другой женщиной неиспытывал ничего подобного.
«Ада?»
Показалось илипо гостиной ивпрямь прошелестели лёгкие шаги?
Илья посмотрел начасы:
02:45.
Повсей видимости, онвсё-таки заснул, ношаги его разбудили.
«Ядействительно слышал шаги?»
Проверить можно было только одним способом.
Бархин поднялся икак был– водних пижамных штанах– вышел вгостиную, освещённую ярким лунным светом. Недневным, конечно, новполне достаточным, чтобы разглядеть стоящую упанорамного окна Аду. Совершенно обнажённую.
Идеально красивую.
Ничего невидящую вокруг.
Ада стояла вплотную кокну, уперевшись внего руками илбом, неотрываясь смотрела натёмный лес ишептала:
–Уйди, уйди, уйди… уйди… пожалуйста, уйди… уйди…
Илья проследил заеё взглядом ивздрогнул… ночерез мгновение подумал, чтопоказалось… немогло непоказаться… вконце концов…
Вконце концов, откуда научастке, совсех сторон окружённом сплошным высоким забором, взяться большой чёрной собаке? Которая, кажется, спрыгнула стеррасы приего появлении.
Собаки здесь быть немогло!
–Уйди, уйди, уйди…
–Ада?
Она неответила.
–Уйди… пожалуйста, уйди…
Бархин мягко подхватил женщину наруки иотнёс вспальню.
Он знал, гдеона находится.
Уложил накровать– судя посостоянию белья, спала Ада беспокойно,– накрыл одеялом, постоял, раздумывая, азатем деловито проверил прикроватные тумбочки ишкаф. Бутылок необнаружил, видимо, всеони были вовремя отправлены вмусорное ведро, зато водном изящиков нашёлся пакетик сбелым порошком.
–Проклятье.
Он незлился. Онбыл очень иочень огорчён.
Вздохнул, вернул пакетик наместо, посмотрел наАду, после чего улёгся рядом, забравшись кней пододеяло, исразуже уснул.
Апроснулся– отнежного прикосновения. Очень мягкого, очень возбуждающего. Отприкосновения, которое очень любил. Икоторым владела только одна женщина насвете.
Проснулся, однако открывать глаза нестал– этобыло частью игры. Ноперевернулся, чтобы Аде стало удобнее, иприподнял таз, когда она стягивала снего штаны. Атак он «спал». Ночутко реагировал наприкосновения. Навозбуждённые соски, которыми она поглаживала его грудь. Намягкие поцелуи.
Немог нереагировать.
Илья открыл глаза, когда Ада оказалась сверху. Улыбнулся и, продолжая игру, сказал:
–Такэто былаты?
–Акого ты ждал?
–Янеждал, ямечтал, чтобы это оказаласьты.
Ада наклонилась ипоцеловала Илью вгубы. Аон… онхотел всё сразу… одновременно ласкать её стройные, крепкие бёдра ибольшую грудь… быть снизу инаваливаться сверху… держать её наруках ивходить сзади. Онвсегда терял сней голову.
