Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
…Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь. Наверняка вы слушали об этом, правда? Так вот знайте – это неправда.
Ничего не прокручивалось перед глазами, как проматываемая назад кинопленка. В мозгу не вспыхивали яркими вспышками ключевые моменты моей жизни. Улыбка мамы, первый поцелуй, первое предательство. День, когда научился плавать. Или первая бутылка, выпитая украдкой за гаражом с пацаном из соседнего подъезда… Нет, все не так. Испуская дух, ты ощущаешь только себя. Когда приходит дух смерти, он наполняет новым смыслом все твое существо. И в этот миг ты становишься другим. Тем, кем всегда хотел быть, но всегда что-то мешало. Дела, работа, какая-то бессмысленная беготня, дрязги и прочее…
Кем? Тем, кого искал всю жизнь. Самим собой. Потому что все остальное, чем ты жил прошедшие годы, перестает иметь какой-либо смысл.
Вот что я чувствовал, лежа в мокрой чавкающей грязи и широко распахнутыми глазами таращась на бьющие с небес потоки дождя. Они заливали лицо, глаза и кровоточащую сквозную рану, которая совсем не болела. А все вокруг – эта вода, эта низкая туча, эта грязь и даже я сам – вдруг стало таким настоящим, что у меня захватило дух.
В детстве я любил смотреть на небо. На дневное небо с бегущими по нему облаками, которые жили собственной жизнью, меняясь на глазах, и безмятежно ползли одной им известной дорогой. Иногда мне казалось – точнее, я хотел верить – что символы, которые я угадываю в очертаниях того или иного облака, являются знаками, посланными мне с небес. Это было захватывающе. Но больше всего я любил звездное небо. Бескрайнюю тьму за окном, тихой ночью, когда весь город спит, а ты таращишься на далекие точки, которые пробуждают что-то смутное, неясное, но волнующее в душе.
А когда я вырос, то, перестал смотреть на небо. Как и все, я стал смотреть вниз, на мусор и грязь.
И вот сейчас то небо вернулось. Настоящее, бескрайнее и искреннее.
Хотя знаете… Пусть вся жизнь и не пробегала у меня перед глазами, но кое-что я все-таки вспомнил. Валяясь в грязной жиже, засасывающей меня, словно болото, я вспомнил Ольгу.
Ведь вся эта история началось именно с нее.
Стоп! Нет. Не с нее.
Для меня все началось в тот день, когда появился Грач…
Маслов
– Мужчина, с пивом нельзя.
– А?
Хмырь повернул ко мне физиономию, не обремененную интеллектом. Я кивнул на бутылку в его руке:
– Сюда с бутылкой нельзя. Снаружи урна.
Хмырь набычился, возможно, рассчитывая поспорить, но посмотрел на меня и не стал. Годы работы в органах сделали свое – фирменный ментовской взгляд я умел включать автоматически. Хмырь что-то пробубнил себе под нос и поплелся к дверям, послушно раздвинувшимися перед ним и впустившим в охлажденную кондиционерами галерею жаркий июньский воздух.
Я двинулся назад, к Стасу, восседавшему на высоком барном стуле у стены.
– Вай-фай барахлит, зараза… – бормотал Стас. – То ловит, то не ловит. Черт…
– Не весь еще интернет сожрал?
– Вот если ты, Серег, динозавр, то молчал бы, не позорился, – огрызнулся тот, уткнулся в мобильник и тут же обрадовался: – О, заработал, все деления! Другое дело.
Стас – мой напарник. Наша территория – фойе «Таун Плазы». Крупный для нашего города четырехэтажный торговый комплекс, который расположился в центре города. Впрочем, «Таун Плазой» его называли разве что в рекламных роликах по ящику, потому что для персонала, для покупателей, а также для вообще всего города это здание как было, так и оставалось Домом Быта. Хотя на тот, построенный в 70-х годах городской универсам бытовых услуг, отремонтированное здание, казавшееся замком из стекла и бетона, походило мало.
– О, смотри, – засуетился Стас. – Про нас написали!
– Про нас?
– Ну, про Дом Быта. Помнишь, на той неделе в шахте лифта кошелек с советскими рублями нашли?
– Хм.
– Хозяйку вычислили. Потеряла кошелек этот лет 30 назад. Как нашли-то, интересно? По отпечаткам, что ли? – Стас ухмыльнулся, – Может, она эта, как ее – рецидивист с тремя ходками?
– Твоя очередь, – бросил я и кивком головы заставил Стаса уступить место. Взмахнув дубинкой и поправив фуражку, Стас отправился на патрулирование. До поворота к секции обувных магазинов и назад. 80 метров.
Я работал здесь охранником почти пять лет. Работа была непыльной, с нормальной зарплатой. Ну, как нормальной – не как у чиновников, конечно, но на жизнь мне, 43-летнему холостяку, вполне хватало. Да и с напарником повезло. Мы со Стасом работали почти три года. Он был, как и я, бывшим ментом, который не смог пройти переаттестацию, а потому должен был уйти из органов.
В торговый комплекс вошла шумная толпа подростков. Гогоча и ни на кого не обращая внимания, двинулась по галерее вглубь здания. Я осмотрелся и, поняв, что все чисто и можно на минутку отлучиться, двинулся к торговому автомату. Тот находился в фойе – между галереей и выходом на улицу. Порывшись в кармане, я не нашел мелочи. Запихнул в автомат купюру, нажал нужную кнопку и получил свою минералку без газа. Откупоривая холодную пластиковую бутылку, я бросил взгляд в сторону улицы, где кипела жизнь. Центр города, как никак. Бросил взгляд – и замер.
За широкими раздвижными дверями, перед фасадной стороной «Таун Плазы», всегда толпились люди. Учитывая близость центрального городского рынка, до восточных ворот которого было метров 50, не больше – ничего удивительного. Раньше, еще в мою бытность ментом, здесь ошивались валютчики и скупщики золота. Валютчиками были сомнительные личности, в основном цыгане, которые приставали к прохожим, предлагая обменять доллары или евро «по самой выгодной цене». Но потом за менял взялись ребята из БЭПа – отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Провели несколько рейдов, посадили парочку менял, и те испарились. Но если пропали валютчики, то скупщики золота никуда не делись. И БЭП почему-то не проявлял к ним никакого интереса. Может быть, потому что кто-то кому-то приплачивал. Так или иначе, перед «Таун Плазой» ежедневно паслись парочка-тройка скупщиков золота.
Одним из таких скупщиков был Коробок. Все так его называли, и я не знал, почему. Коробок был туповатым, причем туповатость странным образом сочеталась в нем с хитростью. Сейчас Коробок был на своем посту, и он был занят – увлеченно разговаривал с человеком. Собеседник Коробка был плечистым, с залысинами, мясистым носом…
Это был Грач.
Я таращился на него, позабыв про воду. Сколько лет не виделись. Здесь, в центральном магазине города, можно было встретить кого угодно, но я почему-то не был готов увидеть этого человека из своего прошлого.
Коробок что-то эмоционально объяснял Грачу. Словно оправдывался. Грач деловито слушал его, иногда кивал. Затем бросил что-то – и Коробок снова принялся объяснять, жестикулировать и оправдываться.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
