специалист.
Вот только Костя оба дня из ума не идёт, как он там? Не случилось ли чего? Уже бы и съездить, да дела не пускают. Эх, жаль не догадалась с Лёхой контактами обменяться. Пусть поговорить бы не смогли, но хоть рыжик бы рассказал, как там, у Костика, всё ли в порядке!..
Глава 12
На работу лечу, как на крыльях! Где бы записать? Два дня места себе не находила! Чтобы отвлечься вечерами, замутила генеральную уборку. Не часто я её затеваю.
По сути, моё жильё — ночлежка, хотя и красивая изнутри, благодаря мебели, которую нам с мамой не удалось продать, так с собой и перевезли. Немного нелепо, когда в смешном домишке внутренне убранство тянет на приличные апартаменты, но это единственное, что напоминает о прошлой совсем другой жизни. А мне без разницы, главное, чтобы голову было, где приклонить. У Костика и этого нет.
О чём бы, не думала, мысли сами приводят к Константину. К моему герою. Он там, наверное, уже похорошел в тепле и покое. А я ещё и котлет с собой везу. Сама накрутила!
Пришлось у Тамары в магазине, когда мясо покупала, спросить рецепт, я ведь не кулинар. Ну и, как водится, в посёлке, по-простому,
— Что это ты, Танюшка, последнее время столько продуктов брать стала? Раньше за весь месяц — пачка чая, сосисок три упаковки, ну, ладно, когда и четыре, да хлеб периодически, — надо же, она считает?! А я внимания не обращала, сколько и чего покупаю! — не иначе, завела кого?
— Да бросьте Вы, тёть Том, когда мне при двух-то работах? — я почти честна с ней, уличить не в чем, — просто надоело, кое-как питаться, желудок что-то барахлить начал, решила готовить по-человечески, — в следующий раз в городе закупаться буду! А то скажет, много жру, не беременна ли?
Но рецепт продиктовала хороший, буквально на пальцах объяснила и, продукты все дала, какие надо. Так что котлетосы вышли знатные, я попробовала!..
* * *
Ничего не спрашивая, Ирина Геннадьевна сразу после пересменки отпускает к Косте,
— Мухой! У тебя пять минут! — больше ничего не объясняет, и не надо! Я самой быстрой мухой! Мчусь через ступеньки на третий!
Тихонечко стучу в ставшую такой знакомой дверь и заглядываю,
— Танюха, привет! — Лёха приветствует за двоих.
— Привет, мальчики! — расплываюсь в улыбке. Даже растекаюсь!
Потому что меня встречают такими же! Но мне особенно важна Костина!
Опять эта изумлённая радость, в глазах немой восторг! Как он ещё не взорвался фейерверком, не понятно! Вижу, как ему не хватает речи, но с такими глазами и красноречие лишнее, они меня окутывают нежно-васильковым счастьем так, что боюсь в них утонуть, как в море!
Костик тут же сползает на край койки, а я подхожу и подсаживаюсь рядышком, на самый уголок. Его такое положение вещей не устраивает, и мне это приятно. Поэтому, когда он сначала несмело, но видя, что не противлюсь, уже по-хозяйски, притягивает поближе, оказываюсь прижатой к его твёрдой груди и будто бы даже под крылом. А потом чувствую горячее дыхание у виска и нежный, мягкий, почти невесомый поцелуй!
И я знаю теперь, что такое бабочки! Только они у меня сейчас повсюду, а не именно в животе! Бабочки в моей душе, прежде всего! Они там порхают разноцветными крылышками, трепещут, будоража тайные запретные чувства, будто уже всё плохое навсегда в прошлом, и теперь всегда будет тепло, и наступит лето!
А у меня уже наступает! Зима моей души, отчаянно цепляясь за остатки прошлых ошибок и старых обид, неумолимо тает под натиском бурного весеннего тепла, ворвавшегося счастливым потоком в мою одинокую унылую беспросветно-серую холодную жизнь. И имя у этого счастья Константин!
— Он, знаешь, как тебя ждал! — прерывает полёт моих бабочек Лёха.
— Ждал?! — будто бы удивляюсь, — взглядывая на Костика из-под его руки. Он кивает с застенчивой улыбкой, которая странным образом идёт его суровому лицу.
А рыжик продолжает сдавать секреты,
— Проснулся чуть свет, видишь, умытый, побритый, причёсанный! — в ответ Лёхе, кажется, показали кулак из-за моей спины. Но для него это, как поощрение, — это он к встрече подготовился!
— Вижу! — поворачиваюсь лицом к Косте и разглядываю его вновь. Он похорошел, я, как только вошла, заметила! Покой, тепло и нормальная еда творят чудеса. Не знаю, как он меняется день ото дня, но промежуток в три между нашими встречами даёт возможность оценить сполна.
Его уже нельзя и истощённым назвать, так, лёгкая худощавость, подобная конституция вполне возможна и в норме. Лицо свежее, щёки почти выровнялись, никаких ужасных впадин, повторяющих очертания черепа, кожа чистая, и ухоженный вид. Футболка уже не провисает в районе груди, а вполне себе расправлена. Смотрю, белую переодел,
— Костик, давай другую простирну, — ясное дело, неделями в одной ходить не стоит.
— А, он уже сам постирал, — отвечает довольный Лёха, кивая на раковину в палате, — мылом!
— Вставал?! — опускаю глаза на ноги. Вроде уже не такой толстый слой бинтов.
— Вставал, — подтверждает словоохотливый наш. Работает ответчиком за двоих, — я ему стул придвинул. Он дошёл и сидя постирал! На батарее высохла.
— Нарушаешь постельный режим по-прежнему? — легонько тычу Костика в бок.
Он соединяет указательный и большой пальцы в характерном жесте, и лукавая улыбка озаряет его довольное лицо,
— Видишь, — поддакивает Лёха, — самую малость!
И мы смеёмся, все вместе, я тихонько, Костик глазами, а рыжик взахлёб…
* * *
До самого обеда работаю честно и благородно, не сбегая ни разу на третий этаж. Зато в обеденное затишье, получаю разрешение отлучиться ещё разок!
Вот, что это такое? Как магнитом тянет!
Не теряя времени понапрасну, мчусь наверх со своими домашними котлетами. Уже согрела их в микроволновке, бери сразу и ешь…
В палате застаю такую картину, вот именно, картину, сразу и не поймёшь, что за композиция!
Костя лежит на полу ногами к дверям, на его коленях, прижав их к полу, верхом восседает египетская мумия в виде загипсованного
