лодок. Как только одна из флотилий поравнялась с нами, на берег выпрыгнуло множество индейцев, которые подняли большой шум и делали нам частые знаки сойти на берег, показывая несколько поднятых на палках меховых шкурок. Но поскольку у нас была всего одна [длинная] шлюпка, мы не стали выходить на берег, а направились к другой флотилии, которая была на воде. Тогда те, кто был [на берегу], увидев, что мы уплываем прочь, вознамерились преследовать нас на двух самых больших каноэ. К ним присоединились еще пять каноэ, пришедших со стороны моря, и все они плыли вслед за нашей длинной шлюпкой, танцуя и всячески выказывая свою радость и желание быть нашими друзьями».
Несмотря на такие дружелюбные жесты, индейцы численно намного превосходили экипажи кораблей Жака Картье. Он испугался и приказал сделать два предупредительных пушечных выстрела поверх их голов. На следующий день Картье и его люди набрались смелости и сошли на берег для встречи с микмаками. В результате началась довольно оживленная торговля:
«Как только они нас увидали, они начали убегать, делая нам знаки, что пришли вступить с нами в обмен; индейцы оставили несколько шкур небольшой ценности, в которые сами одевались. Подобным же образом и мы подавали им знаки, что не желаем причинить им никакого зла, и отправили на берег двух человек, чтобы предложить им несколько ножей и других железных предметов, а также красную шапку в качестве дара их вождю. <…> Дикари выказывали необычайный восторг от обладания этими железными вещами и прочими предметами утвари, танцуя и исполняя какие-то обряды. <…> Они променяли всё, что у них было, так что уходили восвояси совершенно голыми».
Вскоре после того как он оставил земли микмаков, Картье столкнулся с группой из трехсот индейцев из Стадаконы, стоявших лагерем на берегу полуострова Гаспе, где они занимались ловлей макрели:
«Мы дали им ножи, стеклянные бусы, гребни и прочие дешевые безделушки, при этом они бурно выражали радость. <…> Самые жалкие люди, какие только могут существовать на свете, и у всех, вместе взятых, товару за душой меньше, чем на пять су, если не считать челнов и рыболовных сетей[78]. Они ходили практически нагими, не считая небольших шкурок, которыми они закрывали срамные места, и нескольких старых меховых шкур, которые они накидывали на свои плечи. <…> [Во время перемещений] у них не было иной крыши над головой, кроме собственных каноэ, которые они переворачивали вверх дном и под днищами которых спали на земле».
Когда Картье готовился отплыть домой, он провозгласил эту землю владением Франции. Его записки дают нам представление о том, как аборигенные жители реагировали на один из первых захватов земли европейцами:
«…У нас был крест тридцати футов[79] в длину, который был водружен на возвышенности при входе в эту бухту [напротив Sandy Beach[80]] в присутствии множества индейцев [из Стадаконы]; под перекладиной этого креста мы закрепили щит с рельефным изображением лилий[81], а над ним — деревянную табличку, на которой большими готическими буквами было вырезано: “ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ ФРАНЦИИ!" Мы ставили этот крест на возвышении в присутствии индейцев, и они видели, как его водружали и как прикрепляли к нему эту табличку со щитом. И когда он был поднят к небу, все мы, сложив руки, преклонили перед ним колени, чтобы они видели, как мы его почитаем…
Когда мы возвратились на наши корабли, вождь, одетый в старую шкуру черного медведя, подплыл вместе с тремя своими сыновьями и братом на каноэ. <…> И, указав на крест, он произнес перед нами длинную речь, изображая при помощи двух пальцев крест; а затем он обвел рукой все земли вокруг себя, как будто показывая, что вся эта область принадлежат ему и что мы не должны были ставить этот крест без его позволения».
В этом месте Жак Картье приказал своим людям схватить индейцев из Стадаконы и доставить их на борт. Им выказали разнообразные знаки расположения, а также угощали едой и напитками. «И затем мы объяснили им знаками, что крест был установлен, чтобы он служил береговым ориентиром и путевой отметкой при входе в бухту и что вскоре мы вернемся обратно…» Картье был абсолютно уверен, что индейцы Стадаконы хорошо понимали действительное значение креста; это и стало причиной совершенно фальшивого разъяснения. В действительности, он никогда более не возвращался в этот залив.
Прямо перед отплытием во Францию Картье захватил двух ирокезских юношей — сыновей вождя Доннаконы, обещая отпустить их обратно в деревню к отцу следующим летом. Он сдержал свое обещание: в 1535 г. он посетил Стадакону близ современного города Квебека и возвратил юношей их отцу. Отсюда он проследовал в глубь внутрь континента, к большому укрепленному ирокезскому поселению Ошлага (на месте современного Монреаля), чтобы найти водный проход в Тихий океан. Долина реки Св. Лаврентия и обитавшие там люди произвели на него большое впечатление. Пообщавшись — большей частью знаками — с жителями Ошлаги, Картье решил, что за крутыми порогами Монреаля реки вели в глубь этой земли к нескольким крупным озерам и даже в страну Сагеней — к месторождениям золота, серебра и меди. Надежда на то, что золото находится не так далеко к западу от Ошлаги, подвигла Жака Картье в 1541 г. на третью и самую масштабную экспедицию, целью которой было обеспечить контроль над этими заморскими землями «с помощью мирных средств или силой оружия». Однако цинга и возросшая готовность индейцев к сопротивлению незваным гостям привели в 1543 г. это рискованное предприятие к бесславному концу. В этих землях не было богатого, сложно организованного общества, которое можно было бы подчинить путем демонстрации силы, как это было во время испанского завоевания. И все же в дополнение к мехам и территориальным притязаниям поиск пути на Восток продолжал оставаться одной из движущих сил исследования континента на протяжении последующих двухсот лет.
Картье осознал, что потерпел неудачу в достижении своей главной цели, когда увидел пороги Лашин и понял, что они отмечают верхний предел навигации по реке Св. Лаврентия. Однако в ходе своих плаваний он получил обширные знания о географии приморских областей Канады, залива и долины реки Св. Лаврентия. Он отметил, что воды были полны рыбой и китами, а в районе полуострова Гаспе находились великолепные места, где произрастал строевой лес; по побережью Нью-Брансуика и в долине реки Св. Лаврентия присутствовали значительные ресурсы для ведения земледельческого хозяйства, а мехов было в изобилии. Его плавания внесли большой вклад в
