детства и по сей день они всячески поддерживают друг друга, что делает их единственными родственниками, чьи взаимоотношения не испортились с возрастом»
«Предания Ланиакеи»
Эридан
Я сидел у зажженного камина и смотрел на пляшущие языки пламени. Смотрел так пристально, словно этот огонь мог выжечь все мои чувства и воспоминания. Хотел бы я, чтобы это было возможно. Хотел бы закрывать глаза и не видеть всех, кого я положил на алтарь Райндхарда, на алтарь своей глупости и жажды славы. Не вспоминать их ужас от осознания неминуемого; отчаянного сопротивления; обмякших тел; безжизненных лиц и пустых глаз. Я хотел забыть тех, на чьих костях строю свой путь к величию. Но я помню всех. Каждое шестьсот шестьдесят одно жертвоприношение. И осталось еще пять. Еще пять, и я буду свободен. Еще пять, и я расплачусь с Райндхардом. Еще пять, и этот кошмар закончится.
– Тринадцать лет прошло, а ты по-прежнему занимаешься самоистязанием, – прозвучал в углу издевательский голос бога. – И судя по твоей кислой физиономии, все прошло удачно.
Я не ответил и даже не повернулся в его сторону.
Райндхард бесцеремонно налил себе в бокал вина и уселся рядом со мной.
– Как успехи в фольклоре волшебного народа? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Я был немного занят для того, чтобы анализировать сказки. – Я продолжал смотреть перед собой, делая вид, что разговариваю с пустым местом.
– Да уж, многозадачность – явно не твое. – Он отпил из своего бокала. – Значит, завтра тебе придется вернуться в библиотеку и продолжить свои изыскания.
Я не удержался и посмотрел на него.
– Что? – небрежно спросил он.
– Почему ты так зациклился на том, чтобы я узнал об этом? Какое это вообще имеет значение? И что за неуемное любопытство к этой целительнице?
– О, однажды ты сложишь этот пазл и будешь страшно удивлен, – иронично протянул бог, салютуя мне бокалом. – А я обязательно буду где-нибудь поблизости, чтобы от души полюбоваться твоим лицом, на котором зажигается осознание.
– В наш договор не входит штудирование сказок, – мрачно отозвался я, мысленно виня себя за излишнее проявление эмоций.
– В наш договор, – в голосе Райндхарда слышались нарастающие раскаты грома, – с тех пор как ты его неосмотрительно нарушил, входит все, что мне захочется.
– Я должен был всего одну жизнь, а теперь в наказание должен тебе шестьсот шестьдесят шесть. Разве этого мало? Что тебе еще от меня нужно? – прорычал я и тут же упал на пол, хватаясь руками за горло и кашляя.
Бокал из моих рук выпал и рассыпался на осколки по полу, как драгоценные камни. Лужа красного вина напоминала пролитую кровь. Райндхард встал и угрожающе медленно подошел ко мне. Под его сапогами хрустело стекло. А у меня было такое чувство, что это мое горло хрустит под его ногами.
– Ты проклял себя, Эридан, в тот день, когда обманул меня. Хотя нет. Это случилось чуть раньше. Ты был проклят еще в тот день, когда ради глупой мечты согласился на сделку. – Огонь в его глазах хлестал, словно раскаленный хлыст. – Ты хотел доказать всему миру, что чего-то стоишь. Хотел, чтобы в тебе видели нечто большее, чем просто бастарда. Ты хотел величия. Только вот цена этого оказалась для тебя непомерно высока. – Из его слов сочился яд. – Думаешь, ты сможешь радоваться славе, зная, что она построена на костях, чувствуя кровь на своих руках? Ты проклят, принц, и ничто в этой жизни больше не принесет тебе радости.
Его голос затягивал удавку на моей шее все сильнее и сильнее. Я задыхался и хрипел, не в силах даже подняться на ноги.
– Ты будешь делать все, что я тебе скажу. – Эти слова прозвучали холодно и жестко, как приставленный к горлу клинок. – И если я сказал идти завтра в библиотеку, значит, ты пойдешь туда!
Райндхард отошел в сторону, и удерживающая меня сила отступила. Я обессиленно повалился на пол, впиваясь руками в осколки и рвано дыша. Внутри меня словно перемололо. Я ненавидел Райндхарда не только за то, что он чудовище, но и за то, что он делал из меня точно такое же чудовище, каким был сам.
– Мне нравится, что я вижу в твоих глазах ярость. Люблю людей, которых нелегко сломить.
С этими словами он взял со стола артефакт «Поглотитель души» – неотъемлемую часть моих жертвоприношений. Ловким движением извлек из него с помощью артефакта-ключа душу убитой девушки и поместил ее в медальон на своей шее. Все это он проделал с таким непринужденным видом, словно заваривал чай.
– Что бы я ни делал, ты всегда принимал это с достоинством, – продолжал он. – Никогда не умолял пощадить тебя, не просил о прощении, не скулил, не жаловался. Это весьма похвально.
Он сделал небольшую паузу, внимательно рассматривая меня, а затем спросил:
– Ты помнишь, сколько еще мне должен?
– Пять, – устало ответил я.
Райндхард кивнул и исчез, а я еще долго сидел, привалившись спиной к креслу, уставившись немигающим взглядом в огонь.
Эйлиин
Домой я вернулась уставшая, словно из меня выкачали все силы. Открывший входную дверь конвейн окинул меня неодобрительным взглядом с ног до головы и презрительно выплюнул:
– Леди Эйлиин, прошу меня простить, но вы выглядите так, словно были не в библиотеке, а заколдованная танцевали трое суток на балу волшебного народа. И прошу меня простить, но почему вы… – Он подозрительно прищурился и повел носом, точно пес, – пахнете речной тиной?
Я вздохнула и нелюбезно отпихнула его в сторону, освобождая себе проход в дом.
– Где вы были? Что произошло? – продолжал кудахтать за моей спиной Эрл.
А я вдруг подумала, что для полной картины не хватает тетушки Эмоджин, которая скрипучим голосом заведет шарманку о ксервудах, заманивающих в свои логова непослушных детей.
Не говоря ни слова, я устало поднялась по лестнице, держась одной рукой за перила, а второй прижимая к себе книгу о магических артефактах. Конвейн не отставал, шел следом, что-то возмущенно тарахтя. Я прошаркала в свою комнату и захлопнула дверь прямо перед Эрлом, чуть не прищемив его длинный, похожий на вороний клюв нос. Вслед понеслись приглушенные ругательства, на которые мне было откровенно наплевать. Моим единственным желанием было принять ванну, и я крайне решительно настроилась исполнить его прямо сейчас.
* * *
Смыв с себя усталость сегодняшнего дня, я взяла книгу и поудобнее устроилась на кровати. Провела пальцами по обложке и сладко зажмурилась. Держать в руках старые книги – это как прикоснуться к чему-то древнему, словно можешь погладить время. Они манили знаниями и непрочитанными историями.
Прошлась по оглавлению.
Артефакты – накопители силы,
