челюстью, прижал к стене. Кинул пламя в зрачки. Оскалился, обнажив клыки. Убедился, что человек проникся. И задал простой вопрос:
— И что, помогут тебе сейчас твои деньги и твоя власть?
Адш ещё бы с интересом понаблюдал за мыслительным процессом местного представителя правящей элиты. Но, понимая, что время дорого, перекрыл от Юльк происходящее собственной спиной. Затем быстро спустил человека по стене так, что его ноги теперь касались пола, перехватил, намертво закрыв ему одной лапой рот, чтобы не орал. А когтями второй привычно вскрыл грудную клетку, распоров ребра. Одним точным, сильным движением вырвал сердце из трепыхающегося в агонии тела и небрежно бросил на пол.
Вот теперь всё. Можно было и уходить. Он только что освободил маленькую, хрупкую птичку из клетки. А что может быть дороже свободы?
Обернулся. Юльк сидела на полу, у противоположной стены, бледная, протягивала к нему руки:
— Адш!..
По коридору уже стучали сапоги бегущих людей. Очнулись, охраннички. Поздно.
Демон шагнул было к Юльк, чтобы помочь ей подняться, но в этот момент ощутил рядом леденящую пустоту. Прямо за своей спиной! Слово возникло в его мозгу, сложилось, словно из шуршащих кусочков бумаги, неживое, но неотвратимо оплетающее по ногам и рукам, тянущее за собой: «Иди».
Адш вспомнил. Так же с ним было на Полифиции. Один в один.
Но это значит, что…
Додумать он уже не успел.
Отчаянный крик Юльк:
— Адш! Нет!!.
А его уже утащило в лабиринт и со всей силы швырнуло.
Опять о стену, ттьма!
Да чтоб вас всех!..
Адш сумел подняться на четвереньки, потряс головой. Торопливо огляделся.
День. Берег реки. Здание, о которое он сильно приложился правым боком, разрушено, но те, что стоят чуть дальше — достаточно сохранны. И их много. Бетон и арматура. Вдали — многоэтажные дома. Аэрофлаи в небе…
Стоп! Аэрофлаи? Нет, конструкции попроще. И гудят.
Люди? Поблизости никого.
Регенерация? Нет.
Ипостась демона? Снова молчит.
Оружие? Вещи? Катана и наручи на месте, как и все подсумки.
Где он?<
А как же Михайловка? Портал?
Неужели всё начинается сначала?
Глава 15
— Хорошо! Понял! Мне в лабиринт нельзя! Вам туда тоже нельзя! Никому нельзя! Тогда объясните мне, как вытащить оттуда моего бойца, не заходя внутрь? — Кайтош свирепо расстреливал взглядом двух древних драконов, стоящих напротив него. — Да что это за зверь такой — лабиринт сумерек? Почему его все так боятся? Может мне кто-нибудь объяснить?
— Кайтош, ты только не волнуйся… — мягко начала Себастьяна.
Но, похоже, это был неверный ход. Кайтош дернулся так, словно его задел шипастым хвостом кариенский пилозавр, и добела сжал губы.
— Себастьяна, позволь мне, — спокойно произнёс Корбут, вежливо, но непреклонно прихватив драконицу под локоть и направляя к креслу в углу. — Посиди пока, отдохни.
— Я поражаюсь твоей невозмутимости! — Себастьяна, с достоинством, прошествовала в указанную сторону и, прежде чем сесть, добавила: — Абсолютно согласна с Вистлэндом, кстати. Падший всё сделал верно, и я до сих пор не понимаю, почему ему пришлось извиняться перед моим Всадником!
Корбут лишь вздохнул. Себастьяна сегодня была не в духе. С того самого момента, как Кайтош, весь на взводе, влетел в его ректорский кабинет в Магакадемии. Немного не вовремя.
Падший ничего не успел заметить, но Себастьяна, нервно поправляя растрёпанную прическу и некоторый беспорядок в одежде, еще некоторое время возмущалась в персональной с Корбутом менталке, на тему невоспитанности современной молодёжи, которая разучилась стучаться в двери! Даже такие, как её собственный Всадник, не соблюдают положенных правил этикета!
А Корбуту приходилось и выслушивать разъяренного Кайтоша, и успевать отвечать драконице по менталке. Что тоже несколько нервировало.
— Кайтош, сядь, — Видящий сумел, наконец, справиться с взъерошенным, разозленным некромантом, у которого уже непроизвольно подрагивали пальцы правой руки, сплетая и тут же обрывая магические нити.
В дверь стукнули, она начала приоткрываться. Корбут не сдержался, метнул тяжелый взгляд, запечатав створки намертво и, для верности, оплел поверх засова стальной шипастой лозой.
— Давно бы так, — проворчала всё ещё сердитая драконица.
Кайтош перевёл на неё взгляд, прищурился и, кажется, начал о чем-то догадываться. Во всяком случае, его злость постепенно уступала место живому интересу.
— Я что, не вовремя? — осведомился Кайтош уже значительно спокойнее, вопросительно глядя на Корбута.
Тот лишь вздохнул и сделал непереводимое движение широкими плечами. Что уж теперь, мол.
— Брат мой, рад, что ты успокоился, и мы сможем, наконец, поговорить, — начал Видящий неспешно, развалившись в кресле, напротив Кайтоша и, неторопливым, плавным движением руки переместив на подлокотники два хрустальных стакана с коньяком, прямо из шкафа.
В Себастьяне он был уверен. Несмотря на определенную женскую вздорность, придающую её характеру некоторую изюминку, драконица умела промолчать и не вмешиваться, если разговор намечался действительно серьёзный. Как сейчас. Воспитание и древняя кровь перевешивали всё остальное.
— Ты спрашиваешь меня о лабиринте сумерек, — задумчиво произнёс Корбут, разглядывая пламя в камине через янтарную жидкость в собственном стакане. — Что же. Нужно начать с начала. С самих сумерек. Что ты знаешь о них?
— Ничего, — пожал плечами Кайтош, пригубив коньяк и одобрительно кивнув головой. — Наверное столько же, сколько о самих Богах. Всё это существует.
— Верно. Всё это существует. И этот постулат не подвергается сомнению. Мы принимаем существование высших сил, как должное. Поскольку сами сильны, и знакомы с пределами собственных сил. Люди слабы, они боятся Богов, строят им храмы, просят их о помощи. И Боги им помогают.
— Боги помогают и нам, Корбут. В чем разница?
— В том, что Богам пришлось выстроить общую иерархию ценностей. И они попали в собственную ловушку. Они уже не могут отступить от собственных слов и правил, должны им следовать, не могут просто так карать или миловать, даже если сами захотят этого. Но мы меньше зависим от их решений, поскольку меньше привлекаем к себе внимание. Только если кто-то укажет Богам на нас. У нас нет храмов, мы строим их в собственных душах.
— Ну хорошо. Понял. А сумерки?
— Сумерки… — Корбут сделал паузу, раздумывая. Затем продолжил: — Они вне правил. Вне системы. Никто не знает, что они из себя представляют. Некоторые считают, что они тени Богов, их истинные желания и помыслы. Говорят, что сумерки ищут высшую справедливость, что они отделились от Богов в поисках сути. Я не знаю, Кайтош. Они существуют сами по себе.
Неожиданно в разговор вступила Себастьяна:
— Я слышала, что у сумерек тоже есть храмы, как и у Богов. Только они запретные. Боги не одобряют их существование.
— Ты права, — кивнул Корбут. — Были такие храмы. Но их разрушили.
