с чувством юмора. Но, признаюсь, в таком виде вас сложно принять за человека с титулом.
– У меня был сложный год…
Поль приоткрыл занавеску. Они были уже за городом. Аромат плодовых деревьев забирался князю в ноздри и кружил голову.
– Позвольте спросить у вас монетку?
Елизавета нахмурила брови.
– Если вы вздумали попрошайничать, я вас тотчас высажу.
– Любая монета, графиня, прошу.
Она порылась в ридикюле, достала серебряный рубль.
– Орёл, – сказал князь.
Графиня с сомнением посмотрела на князя и подкинула монету. Та перевернулась несколько раз в воздухе и упала в её затянутую чёрной перчаткой ладонь. С её поверхности на князя смотрел двуглавый орёл.
– Вы угадали, – сказала графиня. – Что с того?
Князь откинулся на спинку. Глаза его наполнились слезами. В носу приятно защипало. Поль ударил ладонями по коленям и впервые за долгое время вдрызг расхохотался.
Графиня несколько раз перевела взгляд с монеты на князя и обратно.
– Думаю, по приезде вам есть что мне рассказать.
Глава IV
Mystère
Милая М., события закрутились так, что я еле нашёл свободную минутку написать вам. Помните, в прошлом письме я жаловался на скуку? Так вот, теперь скучать не приходится. В городе произошло нечто из ряда вон. Немыслимое злодейство постигло одну великосветскую особу – баронессу Армфельт. В городе она хоть и пользовалась несколько противоречивой репутацией, но также и обладала несомненным авторитетом. В частности, из-за того, что любого человека могла оболгать и осмеять так, что достоинство и честь его обращались в прах.
Видимо, за это и поплатилась. Одна из жертв её острого языка решила ей отомстить. Не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что баронесса в свои преклонные лета завела себе молодого любовника – некоего Жоржа Безобразова.
Личность, как выяснилось, сугубо преступная. Например, один раз мсье Безобразов выдал себя за крупного промышленника и подписал контракт на поставку железа с мануфактурщиком Елисеевым, за что получил от того внушительный аванс. Безобразов предложил отметить взаимовыгодную сделку за его счёт там же, в трактире.
В ходе той двухдневной попойки, в которой, если верить рапорту, фигурировали: цыгане, развратные торбанистки, шпагоглотатели, плясуны русских плясок, хор из двадцати дьячков, хромой флейтист, один бурый медведь, труппа актёров-карликов и даже один безногий велосипедист, они превратили ресторан в такой вертеп, что хозяевам – как Жорж ни затыкал им кармашки ассигнациями – пришлось вызывать отряд жандармов. Тут-то и выяснилось, что Жорж Селиванович к промышленному производству отношение имеет самое что ни на есть никакое, а напротив, имеет отношение к кражам, махинациям, дракам и прочим нехорошим вещам.
Но удивительнее всего, что упомянутый выше мануфактурщик Елисеев Елисеев умолял не судить обманщика. Он так проникся широтой души афериста, что готов был заплатить любые деньги, лишь бы тот не ушёл в кандалах на каторгу.
Жорж на каторге, конечно, оказался. Правда, вскоре ему удалось бежать, и он обосновался в кривых переулках Хитровки, где его и приметил пробуксиривший наследство аристократ – князь Бобоедов. наследство аристократ – князь Бобоедов. Он-то и точил на старушку зуб за то, что она сделала его посмешищем на всю Москву. Князь подговорил Безобразова старушку убить, чтобы завладеть неким перстнем, из-за которого формально и был весь сыр-бор.
Как ни прискорбно, но судьбе было угодно, чтобы злодеяние это свершилось.
Мы застали заговорщиков как раз в тот момент, когда они, не поделив чего-то, пытались друг друга задушить. К моему великому стыду, из-за которого у меня краснеет даже седина на висках, во время задержания Жорж был убит, а его подельник с помощью сообщников бежал на неизвестной карете.
Первейшая задача – узнать побольше о том, кто такой этот князь, и разыскать таинственного сообщника.
Москва, истосковавшаяся по настоящим событиям, пришла в движение и сейчас, чувствует моё сердце, пухнет от слухов. В моих силах поймать всех соучастников и закрыть поскорее это дело, до возвращения генерал-губернатора. Ах, ангел мой, кажется, в моих руках появилось настоящее дело!
Ах да! Чем же обернулась история с поиском иностранного господина, наверняка интересуетесь вы. Как только мы завесили все столбы оттисками портрета Дюпре, к дверям моего кабинета десятками начали доставлять иностранцев. И если некоторые, надо признать, имели хотя бы какое-то сходство с портретом, то большинство не походило на картинку и близко! Больше всего меня поразил толстый булочник с бородой лопатой, которого схватили и насильно прямо в фартуке привели ко мне. «За что же вы его, братцы, схватили, – спрашиваю, – ведь не похож вовсе ни платьем, ни лицом», – а они мне: «Да это он на сайках московских разъелся, да и бороду отрастил для конспирации! У-ух! Рожа преступная!»
Пришлось награду отменить. Но боюсь, что ещё несколько дней моя прихожая будет забита встревоженными усатыми людьми.
* * *
Князь открыл занавеску и увидел почерневший от времени одноэтажный дом с фронтонным треугольником, стоящим на четырёх деревянных колоннах, купольной крышей и застеклённым бельведером.
– Теперь вы в безопасности, – улыбнулась Елизавета, вылезая из кареты.
– Сильно в этом сомневаюсь, графиня, – ответил князь, вылез следом и с удовольствием рассмотрел её затянутую в чёрное платье фигурку.
Их встретил ветхий дворецкий с невероятно пышными бакенбардами и колючими глазами. Строгость физиономии, старомодное платье, запах камфоры и парик с косичкой делали его похожим больше на призрака дворецкого, чем на человека из плоти и крови. Вообще, всё это – карета, дом, аллея – было будто выдернуто из прошлого и принесено в мир какой-то неведомой силой.
Дворецкий помог графине подняться на крыльцо и распахнул парадную дверь. Они оказались в большой светлой зале. Побледневшая золотая роспись украшала стены. По углам стояли неуклюжие кресла, обтянутые серым коленкором.
– Степан Савельич, проводи князя в гостевую, – сказала графиня, снимая перчатки. – Думаю, его светлости не терпится с дороги освежиться.
Дворецкий взглянул на князя с некоторой, как тому показалось, брезгливостью и указал жестом в сторону низенькой двери в конце зала. Они пригнулись и вошли в тёмный проход. Дворецкий шагал, ссутулившись, будто он и правда был привидением, заблудившимся когда-то в этих стенах. Наконец они оказались у крохотной спальни, окна которой упирались в цветущий яблоневый сад. Стены комнатки были выкрашены в нежно-зелёный цвет, на окне раздувались занавески, рядом с узкой кроватью стоял пузатый туалетный столик с зеркалом.
Дворецкий кивнул и, ни слова не говоря, удалился. Князь присел на краешек кровати, запустил руку в карман и извлёк перстень. Это был, без сомнения, тот самый. Выполненный в виде переплетённых золотых лилий, обнимающих громадный рубин. Солнечные лучи падали на камень, преломлялись его
