можно ассимилировать в свою империю [Li Narangoa 2002: 5]. Следовательно, империи делали все для сохранения своего лидерства в борьбе за влияние.
Одним из симптомов империализма в Маньчжурии была борьба за контроль над железными дорогами. Японцам после войны с Россией досталась не только Южно-Маньчжурская железная дорога, но и линия Дайрэн – Чанчунь, которая была частью Китайско-Восточной железной дороги. Кроме того, японские военные построили во время войны линию Аньдун – Мукден, которая позднее также использовалась для перевозок [Hsu 1932: 133]. Эти железные дороги использовались как повод для размещения войск в Маньчжурии, и позднее они станут причиной основания Мань-чжоу-Го и начала Второй японо-китайской войны (1937–1945). Таким образом, Русско-японская война в значительной степени повлияла на историю Маньчжурии, став причиной многих событий, которые определят ее будущее на несколько десятилетий.
После обсуждения этого региона Восточной Азии я бы хотел перейти к другой азиатской стране, на которую война повлияла косвенно, но ощутимо; речь идет об Индии.
Индия
Победа Японии изменила представления множества интеллектуалов по всему миру, в частности тех, кто жил в колониях под управлением западных держав; Япония доказала, что небелые и незападные державы могут не только модернизироваться, но и победить одну из таких держав в сражении. После победы Японии стало ясно, что азиатская страна на периферии может достичь того, о чем мечтали многие в странах-колониях: оказать сопротивление и победить [Coloma 2014:72]. Следовательно, как выразился Т. Р. Сарин, Русско-японская война не только «ввела новые силы в мировую историю» [Sareen 2007:239], но также «успех [Японии] возымел грандиозный психологический эффект на Индию» [Sareen 2007: 241]. Однако британское правительство Индии и военные стратеги боялись, что Россия может напасть на Индию или Афганистан после поражения от Японии, чтобы вернуть себе военный авторитет. Слабость армии России «как никогда заставляла Британию беспокоиться о защите северо-западной границы Индии» [Towle 19806:111]. В 1902 году главнокомандующим армии Индии был назначен Горацио Герберт Киченер (1850–1916), подготовивший войска к развертыванию в Афганистане в случае нападения России. Вследствие нервозности Британии из-за Русско-японской войны новый командующий трансформировал армию: из охраняющей внутренний порядок она превратилась в армию, готовую к внешнему нападению на северных границах.
Кроме того, в войну распространились некоторые идеи, оказавшиеся опаснее потери Афганистана; она внушила индийцам мысли о временах без британского правления. Ирония состоит в том, что Великобритания сама дала средства для распространения таких идей. Для управления растущей Британской империей колониальные власти создали телеграфную сеть, соединявшую территории империи по всему миру. Однако, как подчеркивает Дэниел Хедрик, «эта сеть стала средством, при помощи которого бросали вызов создавшей ее империи, подрывали ее фундамент» [Headrick 2010: 52][166]. Телеграфная сеть в прошлом оказывалась полезной для подавления восстаний (как в 1857 году), но она создавала также сферу общения, которую Карл В. Дойч (1912–1992) называл необходимым элементом становления национализма [Deutsch 1953]. Таким образом, народ Индии получил возможность свободно обмениваться идеями, и все больше периферийных частей страны интегрировались в эту систему. Эта сеть имела общую протяженность 28 000 километров в 1865 году и стала еще в три раза длиннее к 1900 году. В Индии было около 5000 связанных между собой телеграфных станций, что говорит о все более тесном общении разных регионов [Headrick 2010: 53]. Свобода общения сыграла решающую роль в годы Русско-японской войны, которые стали «ключевыми годами в истории индийского национально-освободительного движения [Headrick2010:59]. Когда вице-король Индии лорд Керзон разделил богатую провинцию Бенгалию на две провинции поменьше, население Индии выразило недовольство, а местные газеты начали кампанию против этого колониального акта. В Калькутте было организовано движение «Свадеши» («Своя страна»), требовавшее, чтобы индийское население бойкотировало британские товары в качестве протеста против британского правления. Дешевизна телеграфа также позволила лидерам протеста донести свои идеи до всего населения Индии и таким образом преобразовать локальное движение в общенациональное.
В период усиления этого кризиса Индостана достигли новости о победах Японии. В то время как британское правительство с радостью наблюдало за поражениями русского врага и за тем, как его унижает Япония, флот которой был обучен британскими офицерами, индийское национально-освободительное движение также вдохновлялось военным успехом Японии. Среди тех, кто наблюдал за событиями в Восточной Азии и радовался им, был и Джавахарлал Неру (1889–1964), написавший в своей автобиографии, что успех Японии «вызвал [у него] энтузиазм <…> [и он] с нетерпением ждал выхода свежих ежедневных новостных газет»[167]. Как только азиатская страна показала силу и военную отвагу, люди в Индии захотели свободы и для своей страны. Другой лидер индийского национально-освободительного движения Мохандас Карамчанд Ганди (1869–1948) также наблюдал за этими событиями с радостью[168]. Япония, завоевывающая большие территории, в том числе восточные регионы России, естественным образом впечатлила таких людей, как Неру, мечтавших о подобном величии и для Индии [Nehru 1958: 29]. Индийские газеты также подробно освещали происходящее в Восточной Азии и информировали об этом большое количество людей. В калькуттской «Daily Hitavadi», например, следующим образом комментировали победу Японии в Мукдене 28 марта 1905 года: «С победой Японии стали видимы признаки пробуждения новой жизни <…> [и] возможность пользоваться равными правами с белыми жителями Великобритании». В «Бенгали», выходившей в Банерджеа, 14 июня 1905 года был опубликован подобный комментарий: «Мы чувствуем, что мы уже не те люди, какими были до победы Японии <…>, впервые в мировой истории Азия одержала верх над Европой и отстояла свое равенство в искусстве, зародившемся в Европе и сделавшем ее тем, чем она стала»[169].
Некоторые индийцы вдохновились отчетами об успехах Японии и событиями, происходившими в России, и это вдохновение привело к первому этапу Индийской революции. Однако были и индийские радикалы, выступавшие за применение насилия против колониального правительства, в том числе подрыв бомб и убийства. 12 августа 1907 года в радикальной газете «Югунтар» («Новая эра») опубликовали следующее: «…есть и другой способ получения силы оружия. Многие видели, что в революции в России участвовало много партизан и революционеров, действовавших в царских войсках. Эти войска присоединятся к революционерам с различным оружием» [Headrick 2010:60]. Таким образом, неудивительно, что радикальные индийские революционеры, такие как Раш Бихари Бос (1886–1945), после неудачной попытки осуществить революцию в 1915 году будут искать поддержку и убежище в Японии[170]. В противовес радости, которую испытывали люди в Азии, поскольку одна из азиатских стран смогла победить в войне, Карл Питерс описывает страхи европейцев перед поднимающейся Азией: «“Азия для азиатов” станет лозунгом протеста, имеющим практическое значение для Великобритании, которая сейчас с улыбкой
