Франк Якоб
Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке
Frank Jakob
The Russo-Japanese War and its Shaping of the Twentieth Century
Routledge, London / New York 2018
Перевод с английского Марии Черенцевой
© Frank Jakob, text, 2018
© Authorised translation from the English language edition published by Routledge, a member of the Taylor & Francis Group
© M. В. Черенцева, перевод с английского, 2022 © Academic Studies Press, 2022
© Оформление и макет. ООО «Библиороссика», 2022
1. Введение
Русско-японская война теперь дает всем осознание того, что даже вопросы войны и мира в Европе <…> решаются не в четырех стенах Европейского концерта, а за его пределами, в гигантском водовороте мировой и колониальной политики.
Роза Люксембург, 1 мая 1904 года[1]
Русско-японская война – это поворотный момент в мировой истории, событие, в значительной степени определившее глобальные изменения в XX веке [Kowner 2007а: 4]. Она проложила путь войнам и революциям, определившим впоследствии судьбу миллиардов людей. Впрочем, у войны между Россией и Японией много названий: «военная экспансия» [Nish 20056: 12], «борьба за Восточную Азию» [Hildebrand 2005:28] и даже «нулевая мировая война»[2]. Как выразился Джон У Стайнберг, определенно это была не «короткая империалистическая война» [Steinberg 2008:3], а военный конфликт, возникший под влиянием глобальных финансовых и политических интересов. Хотя она представляла собой, согласно Ротему Ковнеру, «давно ожидаемую вспышку враждебности между двумя растущими державами» [Kowner 2007а: I][3], война оказала влияние не только на Японию и Россию [Thorson 1944: 305]. Несмотря на то что война в Маньчжурии, где произошла большая часть сражений[4], значительно повлияла на Японскую и Российскую империи, события 1904–1905 годов отразились также на Восточной Азии, Европе и США, хотя это не всегда было заметно сразу
В то время международная общественность интересовалась судьбой японских и российских солдат, что делало войну публичным событием, которое описывалось и обсуждалось в огромном числе газет по всему миру [Kowner 2007а: 2; Thorson 1944: 306]. То обстоятельство, что Япония оказалась способна побороть могущественного «русского медведя», превратило локальное восточноазиатское событие в стимул к переменам во всей мировой истории. Первая победа азиатской державы против «современной» западной армии была воспринята с одобрением, особенно в колониальной Азии и на Ближнем Востоке. Однако на события на полях Маньчжурии и их политические последствия обратили внимание не только в угнетенных обществах. Западная аудитория с нетерпением ждала новой информации о библейской битве между японским Давидом и русским Голиафом [Schim-melpenninck van der Oye 2008a: 82; Shimazu 2008: 34]. Было напечатано и продано большое количество статей журналистов, рассказов очевидцев и научных работ на тему России и Японии, массово появлялись карикатуры о национальных стереотипах, таких как военная пропаганда обеих сторон. Известен случай, когда немецкий предприниматель даже попытался использовать «военный бум» для увеличения продаж почтовых открыток[5].
Поток работ на тему Русско-японской войны продолжился[6]и в послевоенные годы, когда ее официальная история была опубликована на нескольких языках[7]. Официальные публикации разных государств дополнялись бесчисленными свидетельствами военных наблюдателей, поскольку почти каждая великая держава отправляла наблюдателей на поля сражений Маньчжурии – ведь «противостояние могло представлять особый интерес» [Hitsman, Morton 1970: 82]. Интерес состоял в том, чтобы посмотреть, как модернизированная японская армия будет действовать при встрече с «настоящим врагом»; кроме того, на войне можно было увидеть применение новых тактик и видов вооружения. В частности, британские военные надеялись вблизи изучить современные методы ведения войны, отправив для этого наблюдателей к своим японским союзникам в Восточную Азию [Towle 1998: 19][8]. Один британский офицер отметил, что «вооруженное противостояние двух государств необходимо оценивать по его политическим, расовым и военным результатам как настоящую историческую веху, даже новый водораздел, меняющий направление рек и потоков международной жизни» [A British Officer 1911: 509], а военный обозреватель «Таймс» высказал следующее мнение:
Ни одна другая военная кампания на памяти нашего поколения не представляла собой для британцев такого широкого и благодатного поля для изучения, как Русско-японская война 1904–1905 годов. Впервые за столетия мы наблюдаем схватку между островной империей и континентальной мировой державой. Впервые в условиях настоящей войны была испытана новая техника, которой с развитием науки был оснащен весь мировой флот. Практически впервые в мировой истории мы наблюдали, как под отличным руководством армия и флот смогли прийти к тесному и крепкому сотрудничеству, чтобы общими усилиями навязать свою волю врагу [Military Correspondent 1905: 1].
В Британии победа японцев вызвала «абсолютную эйфорию» [Towle 1998: 19], потому что японские солдаты победили главного врага британских интересов в Центральной Азии[9].
Несмотря на широкий интерес общества и правительства к Русско-японской войне, спустя десятилетие начнется другая война, которая заслонит собой все: Первая мировая[10]. Эта «эпохальная катастрофа» [Kennan 1979: 3] затмила события, происходившие во время войны в Восточной Азии – войны, которая велась «культурно разными» державами, а потому не осталась в коллективной памяти Европы [Kowner 2007а: 3; Kusber 1994: 220]. Эта война превратилась в далекий «небольшой эпизод» [Cohen 2010: 388] мировой истории, и такая отдаленность стерла память о ней. В Японии же Русско-японская война остается важной частью национальной истории: регулярно публикуется множество исследований[11] об этой войне и ее отдельных аспектах[12]. Напротив, редкими остаются публикации на западных языках[13]. Значение войны для некоторых стран, в частности для Германии, исследовано недостаточно[14], и ситуация не изменилась даже после столетней годовщины ее окончания, вызвавшей «новую волну исследований Русско-японской войны» [Steinberg 2008: 1]. На различных международных конференциях подчеркивалась значимость Русско-японской войны для мировой истории [Howland 2011: 53; Kato 2007: 95–96], а авторы многочисленных публикаций пытались обратить внимание на необходимость международного подхода ко многим нерешенным вопросам, касающимся этого конфликта[15]. Русско-японская война была первой «войной технологий» в XX веке и поэтому позволяла осознать глубину перемен, которые повлечет за собой новый способ ведения войны. Она состояла из крупных сражений, и, как утверждал Тадаёси Сакураи, «осада Порт-Артура одно из самых кровопролитных дел в истории войн вообще» [Сакураи 1909:42]. Его капитуляция «составит эпоху во всемирной истории. Но надо помнить, что такой результат был достигнут потоками крови», так как
