благодарностью взглянула на него.
— Спасибо, — шепнула она, чувствуя себя защищенной рядом с ним.
Лорд улыбнулся в ответ и нежно взял ее руку в свою. Элизабет не могла сдержать любопытства и жаждала задать множество вопросов.
— Моя сила ограничена, — сказал Давер с огорчением, — до конца еще никого не вылечивал.
— У вас есть дар исцеления. Я чувствую, как прибавились силы, — воскликнула Элизабет.
— Дар исцеления… интересное название, — задумчиво проговорил лорд.
— Но ведь вы умеете летать, — внезапно произнесла девушка.
— Скорее, это просто большие прыжки, — отвечал он, пытаясь сдержать улыбку.
— Но что, если развить эту способность? — продолжала настаивать Элизабет, приподнявшись на локтях.
Одеяло сползло с плеч Элизабет, оставив полуобнаженной грудь, формы которой были изящны и призывающе округлы. Белоснежная кожа сияла под слабым светом, придавая силуэту еще более притягательное очарование.
— Как-то не задумывался над этим — Ричард поднял брови, словно обдумывая услышанное.
— Нужно попробовать, — возбужденно прошептала девушка, ее глаза сверкали от возможности открыть новые горизонты. — Ведь сами говорили, что Эшли научился контролировать себя через некоторое время. Куда вы смотрите?
Элизабет почувствовала взгляд вампира, который наслаждался откровенной красотой. Волнуясь от смущения, закрыла лицо руками и быстро перевернулась на живот.
— Элизабет, ты прекрасна, — едва прошептал лорд, осознавая свою неосторожность, — Умоляю, посмотри на меня.
Лорд медленно провел пальцами по спине Элизабет, заметив, что по исцарапанной коже вырисовывался особый узор. Его взгляд скользнул по каждому некрасивому рубцу, словно читая историю беспощадных испытаний, которые девушка вынесла.
— Элизабет, твои шрамы, — удивленно сказал он, внимательно изучая ужасный орнамент.
— Они уродливы, — проговорила она сокрушенно, прижимая одеяло к груди.
— Подожди, не дергайся, — попросил Давер, легко удерживая ее, чтобы Элизабет не могла спрятаться в своем убежище, — Раны, действительно образуют какой-то рисунок!
Чувствуя, что лорд что-то видит, Элизабет поежилась от тревоги.
— Что изображено? — спросила она, ожидая ответа со смешанными чувствами страха и любопытства.
Лорд приложил палец к одному из порезов и провел линию, проходя путь безжалостного палача.
— Нанесено тонким острым предметом, но глубоко. На фоне ударов от хлыста можно и не заметить, — произнес Ричард, словно сам себе не веря, — Похоже на дерево, а в середине круг, возможно луна. Ты права, руна существует.
— Это метка. Ее нужно как-то уничтожить! — прошептала Элизабет.
— Я не собираюсь снимать с тебя кожу! — отрезал решительно лорд.
— Может быть, найдется способ повредить метку, например, надрезать. Раны уже почти зажили, я не чувствую боли, небольшое вмешательство не повредит, — настаивала Элизабет, — только ты сможешь это сделать. У Эшли не хватит самообладания.
— Ты с ума сошла. И как ты говорила, руна наложена на кровь, повторное истязание не поможет, — возразил лорд, встречая ее отчаянный взгляд.
— Что же делать? — жалобно спросила Элизабет.
Ричард осторожно прикрыл спину одеялом.
— Мы найдем способ, — заверил он, — что там еще писали? Зачем ее вообще накладывают?
— Вампир не в силах справиться с жаждой, убивает жертву, а затем погибает сам от невыносимой тоски.
Давер шумно выдохнул, чувствуя, что вокруг закипает заговор, словно змеиное шипение, которое усиливается с каждой минутой.
— Это уже интереснее, — задумчиво проговорил под нос лорд, — Постарайся отдохнуть, ты уже натерпелась достаточно.
Нежно поцеловав в висок, Давер покинул комнату, не позаботившись накинуть на себя одежду.
— Почему ты голый? Что ты с ней сделал?
— послышался тревожный голос Эшли, лицо которого было искажено отчаянием, а на коже отчетливо проступали синяки.
В тусклом свете коридора фигура лорда, напоминала скульптуру, олицетворяющую силу и грацию. Каждая мышца была четко выражена и подчеркнута тенями. Изящная линия плеч плавно переходила в тонкую талию. Каждое движение казалось рассчитанным и совершенным.
— Проклятье, забыл одеться. Скоро рассвет — заторопился, — раздосадовано хлопнул себя по голове Ричард, игнорируя вопрос слуги.
— Отвечай! — голос Эшли сорвался на крик, который подчеркивал бессилие и боль перед господином.
— Тише! — приказал Давер, — Ты ее напугаешь! Ей и так от тебя досталось. Она мне все рассказала, но я тебя не простил. Я говорил тебе держаться подальше. Ты не послушался.
— Я не хотел! — виновато качал головой Эшли, — это было словно наваждение. Я увидел кровь… Я не могу себя простить.
Эшли молча, вздохнул, глядя на раздетого лорда. Он осознавал, что его поступок вышел из-под контроля. Это было как проклятие, которое не мог остановить. Словно невидимые руки тянули его к граням тьмы.
— Пошли, не хочу, чтобы солнце меня застало в таком виде. Мы многое узнали и появились догадки.
Они спустились по лестнице второго этажа, из-под штор начали пробиваться первые лучи солнца.
— Ты не ответил, почему ты голый? Что ты с ней сделал? — снова спросил Эшли, сдерживая внутреннее напряжение.
— Ничего не было.
— Но твой внешний вид говорит о другом. С ней все в порядке?
— Да. С одеждой так получилось, Давер открыл литую чугунную дверь, ведущую в подвал, и вошел первым.
Эшли задвинул тяжелый засов и включил искусственный свет.
— Я благодарен тебе, что ты ее спас. Если бы она умерла, моя жизнь не имела бы больше смысла, — с горечью в голосе произнес Эшли, — но не смей ходить перед ней голым!
— Как хочу, так и хожу! — не выдержал лорд, — и вообще у нас много дел. Я напал на след Родри. Поймали его быстро. Мои люди везут его к нам.
— Почему ты не допросил его сразу?
— Я почувствовал, что наступает беда, — произнес лорд, останавливаясь возле входа в роскошно обставленную комнату. — Я получил новую информацию, но, к сожалению, это не уменьшило число вопросов.
Давер бегло поведал все, что вспомнила Элизабет, и как обнаружил руну.
— Кого-то из нас хотели убить, а возможно и всех сразу! На балу было семь Альтеоров и тринадцать Медимов. Она должна была умереть в первые же минуты начала Посвящения! Кровь Элизабет не оставила бы никому шансов остаться в разуме, — зло прошипел лорд.
— Никто не оказал сопротивление, когда ты увел Элизабет — рассуждал
