Сама эта ситуация приводит меня в бешенство.
— Парни, — захожу я с другой стороны, — Видите это кольцо, — я показывая на золотой ободок в окружении красных рубинов на своем мизинце, — Оно вам о чем-то говорит? — один из стражников нервно дергается, испуганно глядя на другого.
Неужели подействовало?
— Какие-то проблемы? — снисходительно интересуется у меня мужчина и становится рядом.
Его лицо полностью скрыто за снежно-белой маской, напоминающей птичий клюв. Я вижу только его блестящие черные глаза. Белый бархатный плащ небрежно накинут на плечи и скреплен рубиновой брошью.
Я сглатываю, когда понимаю, кто передо мной.
Призрак.
Не уверен, что кто-то еще помнит его настоящее имя. Учредитель корпорации, владеющий основным пакетом акций и предпочитающий живому общению монитор. Он единственный из аристократов, кто не носит темно-синий цвет.
— Нет, я просто развлекал их анекдотами, — обретя способность говорить, иронически отвечаю я.
Мужчина смеется, из-за маски его смех звучит жутковато, так же, как и голос. Призрак вызывает страх, какое-то неприятное чувство, что начинается на шее и расползается по позвоночнику.
— Люблю людей с чувством юмора, — он проходит вперед и подносит к биометрической панели ладонь. На дисплее, в самом низу загорается зеленая полоска и двери с легким шипением, раздвигаются.
Призрак проходит внутрь вместе со своей охраной, но не спешит уходить.
— Так и будешь там стоять? — он стоит ко мне спиной, словно ждет моего решения. Мое сердце начинает стучать быстрее и я прохожу следом, — Запомни, такие, как мы, никогда никого не ждем.
Кабинет моего отца находится на восьмидесятом этаже и выходит окнами на площадь. Мои родственники подготовили тепленькое место для своих потомков. Отец пользуется этим на всю катушку. Скоро и мне предстоит стать советником.
— Он у себя? — спрашиваю я секретаря, вскочившего со своего места.
— Да, но… — парень делает попытку меня остановить.
Я не обращаю на него внимания и без стука распахиваю дверь.
— Я так и думал, — вхожу в кабинет, со вкусом обставленный светлой мебелью, — Привет, папа, — без спроса заваливаюсь на диван и сминаю аккуратно уложенные декоративные подушки.
Отец поднимается из-за стола, его тень кажется мне просто огромной. В детстве я испытывал к нему только страх. А сейчас жгучую ненависть. Я всеми силами пытаюсь показать равнодушие.
Если Клаус сказал ему о вчерашнем, то мне придется здесь задержаться.
— Принеси нам кофе, — обращается отец к ошарашенному секретарю, маячащему в проходе, — И поживее, — добавляет он и ждет, когда тот прикроет за собой дверь.
Тишина действует мне на нервы.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — не выдерживаю я.
— Я разговаривал с Клаусом, — отец подходит к окну. Я резко выпрямляюсь, готовый всё отрицать. Я не за что не вернусь в реабилитационный центр, — Он считает, что тебя пора вводить в курс дела, — такого поворота событий я совсем не ожидал и мои напряженные плечи окатывает волной облегчения.
Я чувствую, как легкость возвращается обратно.
— Хотя я считаю, что ты еще не готов, — отец бросает на меня оценивающий взгляд и краткое облегчение оборачивается новой волной напряжения, — После ритуала, ты возглавишь наш филиал в Японии.
Глава 9
Лилит
— Крыса! — у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она прячется в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, — Это просто огромная крыса! — обрадованная, я оборачиваюсь к Данте и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, — Какого черта?! — черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.
— Я думал, облава, — Данте ставит пистолет на предохранитель и только после этого, убирает в карман.
Он старается не замечать моих пылающих глаз, и сохраняет на лице спокойное выражение.
Жаль, что я физически не могу уничтожить его прямо здесь.
— А если бы ты случайно выстрелил? — едва сдерживаюсь, — Мои мозги были бы повсюду!
— Я бы никогда не нажал на курок, — Данте встречается со мной взглядом, в полумраке я вижу, как пляшут миллиарды золотых пылинок вокруг его головы, — Ты ведь понимаешь это?
Ничего не отвечая, я отворачиваюсь от него и стремительно направляюсь к следующему повороту. Сердце стучит, как сумасшедшее. Данте догоняет меня, и молча идет рядом. Оправдываться он не собирается. Извиняться тоже.
— У тебя задание? — спрашиваю я.
Страх постепенно уходит, остается только небольшая доза адреналина и сухость во рту.
— Лилит…
— Да или нет?!
— Нет, — Данте опускает ресницы прежде, чем я успеваю прочесть в них правду.
Врет?
Не уверена.
Наши шаги почти синхронны, как соединения звука и картинки. Я смотрю на свои кеды, завязанные бантиком шнурки и слышу глухой звук подошвы от тяжелых ботинок Данте.
— Нельзя брать за стену оружие, — наконец, нарушаю я молчание.
— Что за детский сад, — раздраженно выдыхает он, его крашеные волосы вспыхивают серебром, когда я навожу на него луч света.
Данте начинает щуриться, как преступник в допросной комнате.
— Хочешь, чтобы за тобой охотились Погонщики?! — приподнимаю бровь, и опускаю фонарик.
— Почему бы тебе просто не порадоваться, что оно у нас есть? — его шаги становятся еще отчетливее и я вдруг ощущаю себя его бледной тенью.
— Это старье ничто по сравнению с излучателями совершенных.
Сопротивление запудрило ему мозги, как и всем остальным, чьи кости превратились в пепел на трибунах совершенных.
— Ты никогда в меня не верила, — теперь Данте не смотрит на меня и это меня злит. Злит даже больше, чем направленный на меня ствол.
— И как видишь, у меня был повод.
Больше мы не произносим ни слова и весь оставшийся путь проходим в тишине.
Каменный лабиринт представляет собой подземные каналы, с огромными, как туловище питона, трубопроводами над головой. Они расходятся в разные стороны, напоминая кровеносную систему ископаемого чудовища. Артерии труб и шланги вен соединяются между собой металлической арматурой и железными дверями.
Мне нравится представлять, что это
