на три.
— А тут что? — показала я на чёрный квадрат.
— Это бывший склад, а вот здесь стоял кирпич под открытым небом. Сейчас там всё берёзами и осинами поросло. — Показал мне муж большой кусок земли сразу за домами. А что ты так распрашиваешь?
— Ну смотри, в части есть семейные, так? И даже многодетные. Всем нужно на работу, детей куда? Про школу я знаю, через второе кпп пятнадцать минут лесом не спеша и хорошая школа. А мелких? — вспоминала я кубанский колхоз.
— С мамами сидят. Жёны в основном дома сидят, работы же нет. — Ответил мне наш начфин, Владимир Елизаров. — Вон, у меня самого Полина с Эдиком сидит, хотя мед закончила, и опыт работы есть. Правда она детский врач, но думаю при возможности работу бы нашла.
— А что, если вот здесь, — обвела я ручку «ковша» за будущим офицерским домом. — Построить детский сад? Небольшой, на четыре группы по возрасту. И несколько мам сразу могут пойти работать. А тут, насколько я понимаю, вот от этого старого склада спокойно ложится дорога к основной. Вот прямо между двумя домами с этой стороны и с этой. Само здание огромное, я ж его каждый день из окна вижу, а ты жалуешься, что стройбат размещать некуда.
— Там пол здания надо сносить и перестраивать, — покачал головой Елизаров.
— Да, задняя часть делилась на небольшие хранилища и служебные помещения всяких мастеров и так далее. — Согласился с ним Коперник. — А вот здесь… Ужас архитектурной мысли! Третий этаж под куполообразной крышей и огромные окна! Огромные! Туда, в эти окна, машина может въехать без проблем. А внизу два этажа пустоты. И главное это полувинтовая гранитная лестница на верхний этаж, полукруглое каменное крыльцо и колонны! Колонны! На крыльце склада в стиле царского класицизма. Зачем?
— Для красоты, Бруно Вильгельмович, — выставила на стол тарелку с ещё горячими домашними печеньями жена замполита Вайнира, Рита Эриксовна, ещё один медик в компании, только гинеколог. — Дина, ты поднималась наверх? Это же готовый дом офицеров. Библиотека вышла бы шикарная! Полина, кстати, говорила, что у её мамы в Ленинской огромные запасники фондов, которые они сейчас передают в другие библиотеки. Зачем сносить, когда можно просто совместить?
— Как это? — не поняли мужики.
— Как, как… Как у женщин. Уж извините, но рождение отдельно, отходы жизнедеятельности отдельно! — с медицинской жёсткостью ответила Рита, с которой мы успели подружиться. — Вторая часть состоит из трёх этажей и нуждается в проведении коммуникаций и внутреннем ремонте. И казарма на три роты готова! Как раз, две стройбата, одна пожарная.
— А тут да, клуб. На третьем этаже библиотека, внизу кинозал. И придумывать ничего не надо, — поддержала её я.
— Нам нужно сначала армейские объекты гнать, а потом бытовые. — Напомнил начфин.
— Так с казармой же вместе, — засмеялась я. — С этой стороны будет парк, как раз и для садика, и для казармы. Вот здесь плац. А вот тут, параллельно основной можно провести дорогу. Смотри, от садика прямо к штабу, не сворачивая. И мимо плаца, и солдаты на виду. А садик я нам выбью, не впервой.
Поехала я где-то через неделю, и провела в дороге и долгом доказывании необходимости детского сада в части почти весь день. С неприятным пониманием, что на Кубани это было сделать в разы проще. Мне конечно отказали. Но уже выйдя на улицу, я решилась на откровенную авантюру. Я отправилась к Нине Петровне.
Жена Хрущёва была активным партийным работником, и тот факт, что официально она женой как раз и не была, ей совершенно не мешал. Она боролась за образование, за равные возможности. Юность, проведённая в обозе первой мировой и закрытой гимназии в Киеве, а потом долгий путь агитации и преподавания, сделали её яркой и сильной личностью. Она сама была примером блестящего образования и пути женщины, ведь родилась она в бедной крестьянской семье, когда три класса образования для крестьянских детей считался достаточным. Особенно для девочки. И помимо огромной работы она сама была многодетной матерью, ведь помимо своих детей воспитывала ещё и детей от первого брака своего мужа, Никиты Хрущёва.
Меня на всю жизнь поразила та встреча. Совершенно ровное и спокойное общение, внимание к собеседнику, вопросы, словно она была в нашей часте сама, и знала о проблемах не с моих слов.
— Я тоже когда-то с лекциями ездила, нелегко это. — Улыбалась она. — Часть, тем более такая, необходима. И конечно, объекты военного назначения в первую очередь. Но и садик… Очень нужная задумка. Очень мне нравится идея, что жëны наших офицеров не просиживать дома будут, а выйдут на работу. Это же такое обеспечение сразу. Вот вы, уже состоявшийся педагог. Сможете с русского языка и литературы на азы перейти? Основу для будущего закладывать? Ведь кому, как не вам, так отстаивающей строительство детского сада, за него и отвечать?
Домой я приехала очень поздно. И устала, и наволновалась, и всё ещё под впечатлением от встречи с Ниной Петровной. Но зато с согласованным строительством.
На кпп я дождалась, когда дежурный свяжется через коммутатор с моей квартирой и сообщит мужу, что я приехала с документами.
— Дин, а это что за звонки? — спросил меня Генка, когда я пришла домой.
— Да я с документами, и куда их нести? Домой или в штаб? — не смогла я сказать правду о том, почему предупредила о возвращении.
— А я сегодня в деревне был, на завод ездил наряды на получение кирпича отвозил. — Заулыбался Генка, получив объяснение. — И купил огурчиков, помидорчиков, капустки. Скоро уже лето, свежее пойдёт. А пока вот, к столу. Пошли на кухню, сейчас ужинать будем, макарон сварил. А завтра картошечки можно будет.
— Ой, а в нас масло есть? Что-то так макарон захотелось, с маслом и с сахаром. О! Огурчики какие аккуратные! Ну всё, до картошки не долежат. — Чуть не захлебнулась я слюной.
— Садись за стол, сейчас подам, — засмеялся Генка.
Я рассказывала ему про поездку, встречу и получение согласования, а он сидел напротив, поджав щëку кулаком и смотрел на меня, как-то странно улыбаясь.
— Дин, а Дин! — мягко спросил он. — А хочешь я тебе помидорку сделаю?
— С рассолом? — чуть не облизнулась я.
— Ага,
