шмыгая носом, вытирает слёзы с глаз, часто дышит и пытается успокоится.
Кто она? С этой ли планеты? Почему рядом с ней меня бросает из крайности в крайность? От желания придушить до желания притянуть к себе и обнять, например? Почему меня бесит её непосредственность в общении со Стасом? Почему нравится смотреть, как в медовых глазах разгорается пламя? И наконец почему я сейчас готов забить на то, что случилось в прошлом?
— Обойдусь, — бросаю я в итоге. — Но раз хотела объяснить — объясняй.
Взгляд девчонки стекленеет, она подтягивает ноги к груди, обнимает их и тихо рассказывает:
— Я никогда раньше так не поступала, честно, но тогда мне срочно были нужны деньги. Я бы просто не успела вовремя заработать нужную сумму... Мне стыдно это признавать, но ты казался идеальным вариантом. Я... я и подумать не могла, что ты зарабатываешь сам...
— Ты себя слышишь? — усмехаюсь я. — Даже если и не я эти деньги заработал, то их заработал кто-то другой. Вы ограбили человека. И неважно, напрямую или косвенно.
— Знаю, — тупится она, краснея. — Хочешь сдать меня в полицию?
— Хотел бы, заявил на вас ещё тогда.
Девчонка хмурит брови и смотрит на меня уже более осознанно:
— Так ты никому не рассказал об ограблении?
— Хвастаться тем, что меня надула конопатая девчонка с пистолетом-зажигалкой? Уволь.
Я тихо смеюсь, она тоже усмехается. Некоторое время мы молчим, глядя в разные стороны, а затем девчонка тяжело вздыхает:
— Я здесь не для чего-то криминального, Никит. Эльвира... Она и так хороший человек. И я просто её подменяю. Никто от этого не пострадает, верно? Так что, вот.
Она... подменяет?
— Чья это идея? — усмехаюсь я удивлённо.
— Эли, конечно, — криво улыбается она.
— А тебе какая выгода? Неужели, по доброте душевной?
— Нет... — отводит она взгляд. — Она мне заплатит.
— Опять нужны деньги? Куда их тебе столько?
Девчонка поджимает губы, а уже в следующее мгновение подскакивает на ноги:
— Ты хотел знать, зачем я здесь? Теперь знаешь. А с меня хватит.
Она быстро семенит к двери, но я заставляю её топорно замереть на месте всего одним вопросом:
— То есть ты решила, что я никому не расскажу о подмене?
— А ты собираешься рассказать? — спрашивает она, не оборачиваясь, и в голосе хорошо различается сталь.
Я усмехаюсь про себя, поднимаюсь на ноги и неспеша подхожу к ней. Протягиваю руку, заправляю волосы за ухо и склоняюсь к нему, чтобы таинственно шепнуть:
— Ещё не решил.
Она передёргивает плечами и резко разворачивается ко мне; в медовых глазах плещется пламя:
— Чего ты хочешь?!
— Правильный вопрос, — улыбаясь, киваю я. — Для начала, скажи своё настоящее имя.
— Ева, — прикрывает она глаза от раздражения. — Ева Самойлова.
Ева. Е... эля. Теперь понятно.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— Правда умеешь играть в футбол, или это часть вашей с Королёвой легенды?
— Правда. Там, где я росла, не было других спортивных площадок, кроме пустыря на стройке. Воротами служили кирпичи, если тебе интересно.
— Мне всё интересно, — бездумно киваю я.
Ева сужает глаза, а я понимаю, что это реально так. Что бы там, в прошлом, между нами ни произошло, девчонка заинтриговала меня ещё тогда, у книжного шкафа. Даже забавно было на тот момент не понимать, кто она такая на самом деле. А потом... Потом этот интерес только усилился, приправленный злобой и желанием мести.
— Допрос окончен? — поднимает она брови, потому что я продолжаю молчать, всматриваясь в её лицо.
— Нет. Зачем тебе те деньги, что заплатит Королёва?
— Я просто не понимаю, для чего тебе эта информация, — цедит она.
— Пойти к директору прямо сейчас?
— Значит, шантаж? — склоняет она голову вбок. — Как благородно! А ещё строил из себя правильного!
— Это военная тайна, или что? — скрещиваю я руки на груди.
— На обучение! — выплёвывает она. — Доволен?
Не то, чтобы я готов петь от восторга, но приятно удивлён. И тем, что её родители не могут оплатить ей учёбу — тоже. Правда последнее без приятностей.
— А тогда для чего были нужны? — спрашиваю я тут же.
Ева поджимает губы, отводит глаза, и через полминуты тихо выдыхает:
— Брату на лекарства. Пневмония с осложнениями, у больницы не было нужных препаратов.
Стоп. Это ещё удивительнее. Почему деньги искала она, а не её семья? Она же у неё есть?
— Брат старший? Он поправился?
— Да, все в порядке, — улыбается она неосознанно, а затем смущённо смотрит на меня: — Благодаря... тебе.
— Так он твой опекун?
— Кто? — хмурится она.
— Брат.
— Нет, конечно! Ему одиннадцать!
Ясно. Здесь не обойтись парой вопросов. Потребуется время, чтобы узнать о ней всё. И, пожалуй, оно у меня есть.
Похоже, у меня только что, а может, ещё раньше, появился настоящий интерес к этому месту. Просто осознал я это сейчас. И зовут его — Ева Самойлова.
— Пошли, — обхожу я её, направляясь к двери. — Продолжим за ужином.
— Продолжим? — оторопело спрашивает она мне в спину. — За ужином? Ты не обнаглел, случаем?
— Ах да, — открываю я дверь и поворачиваюсь к ней. — Главное условие моего молчания — твоё беспрекословное послушание мне, Еэля.
Ох уж это пламя в медовых глазах. Никогда не надоест.
Глава 12. Никита
Ева сжимает руки в кулаки и подходит ко мне ближе, чтобы прошипеть:
— Ты просто...
— Аккуратнее, — предупреждаю я её, обнимая одной рукой за плечи. — В моих руках твоё будущее, насколько я помню.
— ...обязан заняться политикой, — заканчивает она явно не тем, что намеривалась сказать ранее. — У них такие приёмчики всегда в тренде.
— Подумаю, благодарю, — усмехаюсь я, направляя нас к лестнице.
