него сквозь розовые стёклышки очков:
— И ты считаешь мистера Ворчуна хорошим, Лучик? Не забывай, он украл тебя с бельевой верёвки...
— Начнём с того, что ребёнок вообще не должен висеть на бельевой верёвке, да ещё с прищепками на ушах, — заметил Лучик. — Получается... в каком-то смысле он меня спас, — заключил он и выражение его лица изменилось.
— Что такое? — спросила Мими.
— Я просто впервые до этого додумался... По крайней мере, впервые смог выразить это словами. Он спас меня...
По Мими было видно, что её эти слова не особо убедили, но ей хватило такта, чтобы сменить тему.
— Но есть ещё кое-что, — сообщила она.
— Что? — спросил Лучик.
— Судя по тому, что нам известно, ОЗО и сам злодей!
— Согласен, — сказал Лучик, кивая. — А ещё я не понимаю, при чём тут вообще Молния Макгинти.
Мими вскочила.
— Знаешь, что у нас есть? — спросила она.
— Нет! Что?
— Куча вопросов и ни одного ответа! — объявила Мими.
* * *
В эту ночь, их вторую ночь в море, поднялся шторм. Он был не таким уж и сильным, но мистер Ворчун весь позеленел — иными словами, на него напала морская болезнь... иными словами, почти всё время происходило одно из трёх: а) ему казалось, что его тошнит; б) его в самом деле тошнило; в) ему казалось, что его тошнит, пока его в самом деле тошнило.
К первому приступу тошноты он оказался совсем не готов, и потому стошнило его в ближайший предмет — в перевёрнутый черепаший панцирь, в котором Ворчуны хранили разные носки, пока их не накапливалось столько, что Лучик снова сортировал их по парам.
Миссис Ворчунья была В ЯРОСТИ.
— Эй ты, мусорка! Что это ты делаешь и зачем? — возмущённо спросила она.
— Есть какие-нибудь безумные догадки? — простонал мистер Ворчун.
— Ещё безумия мне сейчас не хватало, — сказала миссис Ворчунья.
Мистер Ворчун зажал рот ладонью.
— Не глупи, жена! — проговорил он, проверяя, только ли слова вылетают изо рта.
— Ты решил испортить нам Носочный праздник? — спросила миссис Ворчунья.
(На самом деле портить было нечего, потому что никакого Носочного праздника не было.)
— НЕТ, ПРОСТО МЕНЯ ТОШНИТ! — выпалил мистер Ворчун, вскочил, выбежал из комнаты, а потом и из фургончика и понёсся по мокрой от дождя, качающейся палубе, по пути наступив в кучку слоновьих какашек, к борту корабля, где его и стошнило. (Простите, конечно, но ровно так всё и было.)
Там мистер Ворчун и остался. Теперь во время приступов дурноты он никому не мешал. Но тут ветер переменился. Вскоре мистер Ворчун почувствовал, как кто-то взял его за руки.
— Лучик? — простонал он, радуясь заботе и сочувствию. А потом огляделся.
Нет, это был не Лучик.
— ОЗО! — сказал ОЗО, сжимая его ладони.
— ОЗО! — сказал мистер Ворчун, сжав ладони ОЗО в ответ.
Присутствие человечка в бочке его невероятно успокаивало. Потом он высунул промокшую от дождя голову за борт — его снова стошнило. Он пожалел о том, что перед сном съел сэндвич с крысятиной и выпил стакан лисьего молока.
Настало утро, море успокоилось, а впереди показалась земля.
— Прямо по курсу земля! — радостно закричала Мими, показывая на песчаный берег.
— Йи-ха-а! — воскликнула Молния Макгинти, словно ковбой, набрасывающий лассо на быка.
Она сделала круг в кресле-коляске.
Роддерс Лэзенби высунулся в дверь рулевой рубки и показал большой палец. Почему люди показывают именно большой, а не ещё какой-нибудь палец, когда хотят что-нибудь одобрить, понятия не имею, но так уж повелось.
Лучик был занят тем, что готовил завтрак для всех, кроме ОЗО, который, кажется, питался одним только сыром в своей личной каюте. Услышав крик Мими, Лучик ринулся из кухни фургончика посмотреть, куда они плывут, а потом так же быстро вернулся обратно.
— Ужасно выглядишь, пап, — сказал Лучик, подбрасывая на сковородке жареные мухоморы.
— Это ты меня вчера ещё не видел, — пробормотал мистер Ворчун.
— Ты передашь ОЗО миссис Бейлисс сегодня? — спросил Лучик.
— Может, сегодня. Может, завтра, — сказал мистер Ворчун. — Жду не дождусь, когда вся эта чехарда наконец прекратится.
Лучик помешал мухоморы в сковородке деревянной лопаточкой.
— А зачем ты вообще на всё это согласился, пап? — спросил он.
Мистер Ворчун уронил голову на кухонный стол. Пахло от него не очень-то приятно.
— Азарт, — сказал он. — Приключения. Возможность досадить твоей маме в новой обстановке.
— А тебе хоть платят?
— Вроде того.
Лучику не понравилось это самое «вроде того». Последним крупным гонораром, который получил мистер Ворчун, был Пальчик. Это Лучика нисколько не расстроило. Он был даже очень рад, сказать по правде. Особенно его радовало то, что Пальчик теперь был его (а он был — Пальчика)... но во время сделки папа поступил не вполне честно.
— Лучик, ты умеешь хранить секреты? — спросил мистер Ворчун, которого довольно сильно тошнило.
— Конечно, умею, пап.
— Маме ничего не говори.
— Обещаю.
— Я буду скучать по малышу ОЗО. Привык к тому, что он всё время рядом.
— Он точно не пропадёт, — заметил Лучик. — Ведь ты выполнишь эту работу, правда же? Ты не нарушишь инструкций и передашь ОЗО загадочной миссис Бейлисс, да?
Мухоморы успели основательно прожариться со всех сторон, и Лучик лопаточкой разложил их по тарелкам.
— Да, я передам ОЗО кому нужно, — сказал мистер Ворчун. — Но буду по нему скучать.
Он вскочил на ноги: от запаха жареной еды желудок снова сжался.
Когда завтрак был съеден, посуда помыта и убрана, Пальчик, Топа и Хлоп накормлены и напоены, слоновьи какашки собраны и выброшены за борт, все стали готовиться к высадке. И тут Роддерс Лэзенби сделал удивительное заявление.
— У этого острова нет подходящей бухты, — сказал он. — Я проверил морские карты: здесь не настолько глубоко, чтобы подплыть к самому берегу.
— Вы уверены? — озадаченно спросила Молния Макгинти из блестящего кресла-коляски.
— Абсолютно, милая леди, — сказал капитан. —
