подошла к нам ближе.
Задрав мокрую от пота и крови сорочку, полезла смотреть.
Как только руки Мэй прикоснулись к моей сестре, та, уткнувшись мне в плечо, простонала:
— Я умру. Он убивает меня.
— Что ты, Изабель! — стирая пот со лба сестры, успокаивала я. — Так у всех бывает.
Но по лицу рабыни я поняла, что не у всех. Она покачала головой.
— Ребёнок идёт ножками. Вот и крови много.
— Нет! — опять заплакала сестра. — Я проклинаю это отродье Гарри!
Ненавижу его!
Уже не выдержала я. Встряхнув сестру, прикрикнула на неё:
— Не смей, так говорить! Он твоё дитя! Побойся бога!
Изабель заскулила, как побитая собачонка.
— Я помогу появиться малышу на свет, но вы должны слушать меня, хозяйка, и делать всё, что я скажу, — говорила повитуха.
Изабель кивнула. Потом Старая Мэй перечислил всё, что ей понадобится для родов. Я распорядилась принести и началась самая тяжёлая ночь в моей жизни.
Изабель эта ночь, конечно, далась ещё тяжелее. Роды были сложные.
Хвала богу, мой племянник появился на свет живой и здоровый, а вот сестра, потерявшая много крови, находилась между смертью и жизнью.
Старая Мэй сделала всё, что могла. Остальное зависело от организма Изабель и воли господа.
Несколько дней Изабель пролежала в родильной горячке. Отпаивая её отварами Мэй, я день и ночь дежурила у постели больной. Боялась потерять ещё одного родного мне человека.
Гарри, вернувшись, обрадовался сыну. Забежав на минутку к жене, спросил:
— Как она?
— Плохо, — ответила я, посмотрев на него.
То, что я увидела на его лице, заставило меня брезгливо отвернуться.
Глаза Гарри светились радостью, когда он смотрел на изможденную тяжёлыми родами жену. Он надеялся на другой исход. Жизнь Изабель ему бы-ла не нужна. Оставшись вдовцом, Гарри получал всё имущество жены.
— Мерзавец! — прошипела я, уходящему любовнику мачехи и убийце отца. — Тебе тоже следует молиться о скором избавлении Изабель от мук, — остановившись в дверях, сказал он. — Ты хочешь свободы, Лили? Я дам её тебе, но прежде получу тебя. И поверь, ты должна будешь постараться убедить меня в твоём желании стать свободной.
Он говорил это всё с таким ехидством, что от каждого его слова по мне бежали мурашки. Как земля носит таких людей?! Смысл их жизни соб-ственное благополучие и набивание своих карманов.
Сжав ладонь своей сестры, я пообещала, что не позволю ей умереть. Я
буду ухаживать за ней, кормить с ложечки, не спать ночами, только бы она жила.
ГЛАВА 11. В тени акаций
Изабель шла на поправку медленно. Она бредила, просыпаясь среди ночи в поту, стонала и звала отца. Словно его присутствие могло как-то облегчить её боль. Я успокаивала сестру, смачивая тряпку в холодной воде, прикладывала ко лбу. Самыми страшными были ночи. Именно с наступлением сумерек сестре становилось хуже. Если днём она приходила нена-долго в себя, то ночью, мечась по кровати, чуть не горела от лихорадки.
А ещё малыш заходился плачем в соседней комнате. Рабыня — кормилица не могла успокоить маленького Эдмунда (новорождённого крестили на следующий день в семейной часовне). Мне приходилось бежать и к племяннику. Взяв его на руки, я пела колыбельную. Когда Эдмунд засыпал, отдавала его обратно рабыне и бежала к сестре.
За несколько дней я превратилась в исхудавшую осунувшуюся старуху.
Синяки под глазами от недосыпания, украшали некогда моё цветущее здоровьем лицо. От недостатка солнца и свежего воздуха моя кожа побледнела. От этого я стала ещё больше походить на белую.
Единственный в этом доме, на ком никак не отражалась болезнь Изабель, был её муж. Он ездил на плантацию. Посещал свою любовницу — тё-щу. Играл в карты с Кристофером. Даже рождение сына не повлияло на Гарри. Он видел своего наследника только два раза. Один раз на следующее утро после рождения и второй раз на крестинах. Больше «счастливый» отец никак не выражал свою заинтересованность отпрыском.
Мачеха на крестины не приехала. Она плохо себя чувствовала. Кристофер явился в не подобающем виде. Даже получил нагоняй от святого отца.
Он держал младенца, качаясь из стороны в сторону, дыша на него перега-ром. Я боялась, что он уронит племянника. Стоя рядом, была начеку, на случай если придётся ловить малыша. Мой мерзкий брат такую вынуж-денную близость расценивал, как мою симпатию к нему. Господи! Как о таком грехе можно думать?! Но мой брат не только думал. Он бредил мною.
На обеде по случаю крещения я не была. Сразу после часовни, поспешила к сестре.
В день, когда Изабель стало чуть лучше, в её спальню вошёл мистер
Холефилд — главный надсмотрщик. Он работал ещё на отца, но со свадьбы сестры занял должность на этой плантации.
— Мисс Лили, — позвал надсмотрщик, тихо входя в комнату, — простите, что не постучал. Я боялся разбудить миссис Коллинз.
— Ничего, — посмотрев на него, ответила я. — Вы что-то хотели?
Мистер Холефилд мял края шляпы, виновато смотря в пол.
— Да. Простите, что приходится спрашивать совета у вас, но мистера
Коллинза нет, а его жена больна.
— Ближе к делу, — вздохнула я, понимая, что сейчас мне придётся решать чью-то судьбу.
— Сегодня рабыня родила на плантации, и поэтому не смогла собрать минимальную меру хлопка. Хозяин приказал всех рабов без исключения наказывать десятью ударами плетей, если не будет хватать хотя бы половины унции до нормы в день. И я, — поднимая глаза на меня с пола, осекся он.
— И вы не знаете, как поступить в этой ситуации? — закончила я его слова.
— Да, мисс Лили, — замотал он головой, — рабыня не виновата.
И у неё родился мулат. Но, клянусь богом, ни один мой парень к чёрным не прикасается.
Можно было не говорить об этом. То, что это ребёнок Гарри и так понятно. Он не упускал возможности позабавиться с хорошенькими рабынями. Мой отец брал чёрных женщин не с полей. Он покупал их специально для этого. А вот его зять задирал юбки всем приглянувшимся рабыням.
И в отличие от папы, Гарри не испытывал чувства ответственности перед такими детьми.
— Мистер Холефилд, о чём вы говорите?! — возмущалась я. — Бить только что родившую женщину! Я не ослышалась?
Моему негодованию не было предела. Я даже встала с кресла. Голова закружилась. Уже полдень, а я не ела со вчерашнего дня. Ухватившись за спинку кресла, я чуть опёрлась об неё. Мистер Холефилд это заметил.
Рванулся с места, чтобы поддержать меня.
— Нет, — выставив ладонь ему навстречу, запротестовала я.
— Но, вам нехорошо, мисс Лили, — настаивал бывший работник отца.
— Уверяю
