связь дала плоды. Моя мачеха медленно чахла от ребёнка, растущего в ней.
Не могу сказать, что мне было жаль её. Я искренне ненавидела жену своего отца. И на это у меня были весомые причины, чем просто обида за унижения.
В доме Изабель я стала свидетельницей ещё одной неприятной и мерзкой сцены. Будь у меня очевидцы из благородных и свободных белых людей, то мачеха и её любовник предстали бы перед судом. Ещё и Кристофер, как покрывавший страшный грех преступной парочки.
Гарри подрезал подпруги на седле своего тестя, а мачеха отвлекала мужа, пока он это делал. Вот поэтому им надо было засечь до смерти старика раба, чтобы скрыть более страшное преступление.
Их разговор я услышала, когда вошла в дом за тёплым пледом для сестры. Они не заметили меня и продолжали спорить. Гарри боялся разоблачения. Ему с некоторых пор стал угрожать Кристофер, требуя прекратить отношения с матерью. Леди Джейн была, конечно, против таких заявлений любимого сына. Вот они и решали, как будут уговаривать единственного свидетеля их преступления молчать. Мачеха предлагала отдать меня Кристоферу. Мой брат, оказывается, бредил мною. Гарри был против этого. Сам же возжелал меня. Леди Джейн поняла, что скрывается за нежеланием любовника отдать меня новому хозяину плантаций и вспылила.
— Ты пожалеешь! Я сама уничтожу тебя, предатель!
Гарри усмехнулся:
— Джейн, если меня арестуют, я расскажу констеблю, кто мне помог избавиться от Эдмунда. И про Кристофера я тоже не забуду.
Муж жены чувствовал своё превосходство над любовницей и её сыном. Гарри был неглуп, угрожая моей мачехе. Он отлично знал её натуру.
Леди Джейн вспыльчивая, необузданная, но трусливая. Страх перед каменными стенами тюремных темниц сразу остудили её пыл.
— Хорошо, — уже спокойнее сказала она, — я поговорю с сыном и объ-ясню, что нам надо держаться вместе иначе мы пропали.
— Вот-вот поговори, милая, — довольно сказал Гарри.
Больше я ничего не слышала. Мне хватило и этого ужаса. Прижав ладонь ко рту, я пятилась назад от полуоткрытых дверей гостиной. Бежать я не смогла. Ноги не слушались, и нельзя было. Если бы они узнали, что я слышала их разговор, то жизнь моя оборвалась в тот же миг. Мне оставалось делать вид, что ничего не изменилось.
Но, о боже! Как всё изменилось. Если раньше леди Джейн была для меня прелюбодейка и истеричка, то теперь жестокая убийца собственного мужа. А Гарри и Кристофер вызывали уже не обычное презрение. Их я лю-то ненавидела. Я знаю, что истинно верующему христианину следует прощать своих врагов. Но, я не простила. Я каждую ночь возносила молитвы богу, чтобы он их жестоко покарал.
Мои мольбы были бессильны. Гарри прекрасно себя чувствовал. Кристофер тоже не внушал опасений за свою жизнь у окружающих его домочадцев. Одна леди Джейн увядала. Прости, господи, что молила тебя о таком деянии, как суд твой над мачехой. Ведь дитя её невинно, но смиренно принимать жестокую правду о смерти дорого отца, я не могла.
ГЛАВА 10. Ночь
Последние дни беременности Изабель измотали. Она срывалась на всех. Даже несколько раз позволила себе накричать на меня, припом-нив мне мою маму-рабыню. Но заметив, что я обиделась, сразу слезно из-винялась.
Говорила, утирая слёзы платком:
— Потерпи, пожалуйста, ещё Лили. Я рожу и всё встанет на свои места.
Просто эта беременность изводит меня. И Гарри опять пропадал всю ночь, — сказав это, сестра заплакала навзрыд.
Я кинулась её успокаивать. Прижавшись ко мне, Изабель тихо всхлипывала на моём плече.
Да Гарри совсем охладел к жене. Я, если честно, не понимала сестры.
То она жаловалась на чрезмерное его внимание и требование исполнения так ненавистного ей супружеского долга, то лила слёзы в три ручья, что муж нашёл ей замену. Мне было не понять терзаний сестры. Как и мета-ний Гарри. Мачеха, конечно, красавица, но для молодого мужчины стара, заносчива, властна. Она крутила любовником, как хотела.
Несколько раз к нам приезжал Кристофер. Оставался на ужин. Весь вечер поедал не зажаренную индейку, а меня глазами. Отчего мне становилось не по себе. Никогда так не ждала окончания трапезы, как тем вечером. На моё счастье, Изабель замутило, и я помогла ей удалиться в свои покои. Я осталась голодной, но это стоит того. Похотливые глаза моего брата больше не сверлили меня. Ночью я, как всегда, спала, заперев дверь. А утром узнала, что Гарри и Кристофер сразу после ужина уехали в Сент — Огастин. Нетрудно догадаться куда. Мой брат тратил деньги на продажных девиц и играл в карты. Первые тащили у него всё, что лежало в кошельке. Вторые, соседи за игральным столом, акры земли, что с таким трудом собирал наш отец.
Пока муж два дня развлекался в кругу куртизанок, у Изабель начались схватки.
Поздно ночью меня разбудил истошный крик сестры. Я выскочила из постели и в одной строчке бросилась к ней. Моя Изабель стояла посреди комнаты, держась за живот, кричала:
— Нет! Я не хочу!
Я сначала оторопела, не понимая причину её истерики, и только увидев на полу лужу, поняла, что время пришло.
Уложив Изабель в постель, я позвала Сару.
— За кем посылать, мисс Лили? — спокойно спросила она, едва войдя в спальню.
— За доктором в Сент — Огастин, — меняя мокрую сорочку сестре, говорила я.
Она громко цокнула языком:
— Доктор не успеет, мисс Лили. Надо звать старую Мэй.
Старая Мэй — повитуха и знахарка. Все невольники лечились у неё.
Но моя сестра не чёрная рабыня. Она белая леди. А что если она не согласится, чтобы старая чёрная ведьма прикасалась к ней.
Пока мы решали за кем посылать, моя сестра, сгибаясь пополам, вопила, проклиная Гарри и его дитя.
— Я ненавижу его! — кричала она. — Этот ребёнок разрывает меня! Он убивает меня! Ненавижу!
Её схватки были уже невыносимы. Я не знала, что делать и как помочь ей. В такие мгновения ты вряд ли будешь думать о приличиях и происхождении. рабыня-повитуха была ближе, чем доктор. Я, повернувшись к Саре, сохраняя последние остатки самообладания, приказала:
— Зови Мэй!
Мэй пришла быстро. Она тихо поздоровалась и, не теряя времени, подошла к своей орущей хозяйке.
— Мне надо вас осмотреть, — сказала она.
Изабель вцепилась мне в руку и закричала:
— Она ведьма! Ты позвала ведьму!
— Нет, Изабель, она поможет тебе, — переубеждала я, трясущуюся всем телом роженицу. — Позволь ей помочь, милая.
Новая схватка исказила её лицо. Сильнее сжав мою руку, сестра закричала, но уже от боли. Рабыня, не дожидаясь ответа,
