нежные пуховые перины зря, но тут в мои глаза бросился портрет хозяйки.
Адель де Вилларе совершенно не походила на мать, впрочем, как и её сестра. Только если у Вивьен в глазах сквозила напускная игривость и лёгкость, которую так любят невнимательные мужчины с ущемлённым комплексом защитника, то у Адель, наоборот, во взгляде ясно читался строгий характер и какая-то странная, затаившаяся в уголках глаз печаль.
При виде человека, как правило, я могу уверенно сказать, что он за фрукт, но при просмотре этого портрета всё, что я мог высказать, так это, что девушке явно не нравилась её жизнь… А также то, что она обладала определённой долей красоты и обаяния: длинные шелковые волосы, почти до пояса, выразительные голубые глаза, эта ледяная гордость…
Я составил полный портрет и, обувшись, вновь вернулся к шкафу. Я осмотрел почти все отсеки, досконально проверил каждый из них, даже самый простой и скучный, и уже было отчаялся найти что-то интересное, как вдруг наткнулся на отдел с нижним бельём… Прозвучало весьма скверно.
— Одежда говорит о женщине лучше всего, но только, когда ей за тридцать: в двадцать вкусы так же переменчивы, как и настроение.
Надеясь непонятно на что, я принялся рыться в кружевных стрингах и бюстгалтерах, и был вознаграждён: под отсеком самых открытых и бесстыжих трусов я нашёл намёк на двойное дно.
— Конечно же, где хранить свои тайны, как ни в том месте, куда боятся совать нос все порядочные личности? — я выскреб всё нижнее бельё и без зазрения совести скинул его на пол. — Одно радует — я весьма непорядочная личность…
Дверь скрипнула, и я моментально повернулся на звук.
— Открыта. — констатировал я и так общеизвестный факт и затем добавил: — А вот окно закрыто, и сквозняка нет…
Я двинулся в коридор маленькими шагами.
— Симон!.. Симон? — когда я заметил торчащие из дверного прохода ботинки, было уже слишком поздно: что-то вошло в мою шею, и я отключился…
Глава 10
— Откуда у одного человека столько врагов?
— Общительный я… и пьющий.
Симпсоны (The Simpsons)
Передо мной сидел эльф: острые уши, странная форма челюсти, зелёная накидка. Даже среди толпы праздных выпивох он… выделялся.
— Ещё по одной, мальчики? — мужчина в кухонном фартуке постучал по бутылке.
— Плесни! — ответил я писклявым голоском с примесью рома, после чего продолжил активно что-то вытолковывать: — Эх, Эйвариллиан, славная ты душа, как же сложно учиться магии, если у тебя нет связей!
Некто со странным именем согласно икнул и принялся помешивать дрянной коктейль с торчащей из бокала пальмой.
— И дело даже не в занижении твоих результатов, хотя это и так, — пояснил я, особо не ударяясь в детали. — Вся проблема в том, что ты не можешь показать свои способности: влиятельные сынки и дочери крутых курв никогда не простят, если ты перетянешь одеяло на себя.
— А я думал, что ты просто неумеха, вот и взял академический, чтобы на взятки преподавателям накопить. — без обиняков признался остроухий. — Сам знаешь, какая дрянная слава о тебе ходит у товарищей по цеху: и дела ты бросаешь, и образования детектива у тебя нет, и вообще — в агентство ты попал, потому что рук у нас не достаёт…
— Что за вздор! — я вмазал по столу и чуть не сломал тоненькие пальцы. Из глаз потекли вечные спутники боли: слёзы. — Я тебе так скажу, Эйвариллиан: все работники в нашем агентстве — грёбаные взяточники.
Собеседник изрядно обозлился, но виду не подал.
— Не веришь? — я опрокинул рюмку водки и поднёс к носу петрушечку. — Вот возьмём нашего начальника — Сержио де Кампастелло. Как он заработал деньги на открытие агентства? Способностей к магии у него нет, в армии он никогда не служил и наследство от богатых родственников точно не получал.
— Как-то да заработал, раз сидит в кожаном кресле и подписывает бумажки. — с раздражением произнёс остроухий. — Впрочем, а наше какое дело? Есть такая поговорка: «победителей не судят». Она применима ко всем случаям в жизни.
— По-твоему, если человек чего-то добился, то он теперь обладает правом неприкосновенности? — полюбопытствовал я, всем своим видом показывая, что мнение собеседника претит моему крутому кодексу. — Если мудак совершил мудацкий поступок, то мне всё равно, кто он там: герой, богач или бедняк в прожжённых трусах. Всё едино — я буду почитать его за гада и плюну ему под ноги при первой же возможности.
Собеседник был готов наброситься на меня прямо там, невзирая на толпу завсегдатаев «Золотой утки», и лишь чудо сдерживало его от моей наглой щетинистой физиономии.
— Но ты ведь согласишься с тем, что всё можно купить? В том числе и неприкосновенность. — спустя какое-то время спросил остроухий и тихонько забарабанил по столу. У него были длинные, кровожадные пальцы: как у убийц и пианистов.
— Пожалуй, соглашусь. Деньги в нашем мире решают всё. — я осилил ещё одну порцию водки и кинулся заедать её нарезкой солёных огурцов.
Эльф успокоился и вновь запил бурду с декоративной пальмой.
— Это значит…
— Но, — внезапно добавил я, самую малость отдышавшись. — Всё зависит исключительно от суммы.
Собеседник сокрушённо вздохнул.
— И сколько ты хочешь?
— За что? — я притворился, что совершенно не понимаю, о чём мы толкуем.
— Не прикидывайся, — остроухий допил коктейль и теперь ничто не сдерживало его руки: паучьи пальцы потянулись к цветастым склянкам на зеленоватом поясе. — Ты ведь знаешь, что выхватил счастливый лотерейный билет, о котором многие мечтают годами… И можешь дорого его продать. Очень дорого.
— А если я откажусь?
— Зачем слепому дураку стеклянный глаз? — в свою очередь спросил взяточник.
Я непонятливо захлопал глазками.
— Хорошая поговорка, хоть и бессмысленная. Я позаимствую.
Остроухий усмехнулся.
— Скажу честно: я изначально не хотел, чтобы тебе давали эти деньги. Большие деньги. Но раз уж так вышло, — болтун незаметно положил в ладонь одну из склянок. — То престань кормить меня байками и хлестать водку. Просто ответь на предложение, и я пойду по своим делам.
Не без удовольствия, мне пришлось ещё немного поморозить собеседника с ответом: я допивал последний шот. И только после этого, войдя в нужные кондиции, я вдохнул побольше воздуха и уверенно выдал:
— Нет.
Мой ответ не стал для незнакомца неожиданностью; более того, мне показалось, что именно такого развития событий он и ждал: за считанные мгновения пройдоха поднёс к моему носу какое-то противное снадобье и ввёл меня в странный сон, похожий на транс, — я всё ощущал, но не мог пошевелиться, — и удержал моë деревянное тело от падения со стула.
