Павел Журба
Частный дознаватель
Глава 1
…Переродиться и стать человеком без прошлого — лучше и быть не может.
Джон Грин. "В поисках Аляски"
Сегодня в королевских застенках было холодно. Похоже, младший дознаватель так и не растопил печку… Не то что бы я жалуюсь, просто мёрзнуть вместе с подозреваемым в шпионаже — совершенно недопустимое явление.
Я вытащил изнеможденный полутруп из воды со льдом и приставил к его щеке раскалённую кочергу. Запахло жаренным мясом и мой живот противно заурчал. Вскоре потекли жировые отложения.
«Опять стирать куртку»
— Умоляю, смилуйтесь, госпо-о-о-один! — клиент забился в истерике и зарыдал.
Совсем недавно я вырвал негодяю половину зубов, поэтому его хнычущее лицо вызвало у меня отвращение. Я убрал кочергу и вновь опустил нечестивца в холодную воду.
— Засекай.
Юный помощник, уже изрядно побелевший, кротко кивнул. Сегодня он выходил в туалет всего пять раз — это несомненная победа. Он будет хорошим дознавателем.
— Мистер Хендрикс, — я погладил предателя Родины по голове. Половина волос на его макушке уже была вырвана с корнем. — Совсем недавно вы были уличены в злостном преступлении — передаче засекреченной информации иностранному государству. Что вы на это можете ответить?.. Ах, точно, вы не можете: вам не позволяют ваши принципы и толща воды во рту. Что ж, прискорбно…
Тело Хендрикса задёргалось, как вываленная на берег рыба.
«Опять поцарапает мне бочку. А я ведь сам её смолил. Жалко, хорошая бочка. Я в ней матери огурцы засаливал…»
— А-А-А-А! — глупец раскрыл рот и начал захлёбываться.
— Мистер Донаван, пора вынимать! — пропищал младший дознаватель, прижавшись к стенке.
«Лишь бы не обмочился, иначе коллеги опять будут шутить, что у меня нет сердца и я пугаю даже своих учеников… Конечно, это далеко не так! Да, у меня до сих пор нет жены, хотя мне стукнуло тридцать, но я не вижу в этом ничего бессердечного: хитрые женщины в основном хотят моих денег, коих у меня, к слову, даже и нет. Государственная работа не про золото в кармане: она про удовольствие от процесса.»
— А — А — А — А!
— А вот теперь пора. — я вытащил преступника из воды и дал ему откашляться, а после повторил вопрос: — Кому вы передали данные о месторасположении военного склада?
— Никому! Это была карта лучших пекарен в нашем районе, я составлял список для туристов! — глупец уже и сам не верил в свою ложь. Я держал его за руку, поэтому чувствовал, как учащался его и без того высокий пульс.
Будущий висельник опал в бочке и моляще поднял глаза к небу. Он явно хотел смерти… Я же побыстрее хотел домой, потому что у меня сегодня назначена важная встреча.
— Значит, любите хлеб?
От моего вопроса шпион несколько удивился, хотя после пыток люди обычно даже предательству собственной матери не удивляются.
— Я тоже люблю хлеб, — говоря это, я покрепче схватил преступника за руку. — Особенно люблю чёрный. Он такой чёрствый, что можно зуб сломать. Вы знаете, где продаётся лучший чёрный хлеб в районе, а, мистер Хендрикс?
— Ну, кхм, — пульс участился. — Наверное, в пекарне Бэркли?
— Да! — я резко сорвался с места и ударил по столу с медицинскими инструментами. — Именно в Бэркли! Как хорошо вы знаете город!
Младший дознаватель не пережил резкого стука по дереву и свалился без чувств, выронив протокол.
«Уже знаю, кто останется сегодня на ночное дежурство, юноша. Выключиться на таком интересном моменте — нонсенс!»
Молодой человек словно почувствовал мои мысли, иначе не объяснить, как он так быстро поднялся с пола и вновь взялся за перо.
«Хорошо.»
Я подошёл к бочке и опять взял предателя Родины за руку, после чего хитренько так сказал:
— А вы знаете, кто заправляет в пекарне на Бэркли? — и крепко сжал его кисть.
Мужчина нервно задрожал. Я не хотел предполагать, будто это случилось из-за холодной воды: намного приятнее думать, что негодяй вздрогнул от моего каверзного вопроса.
— Э-э… какая-то женщина?
— Как обидно! — я врезал по бочке кулаком, и Хендрикс подпрыгнул, как заяц, расплескав пару литров воды.
Младший дознаватель непонимающе на меня уставился.
— Видите ли, — начал я издалека, чтобы добить оппонента. — Я уже говорил, что люблю хлеб? Узнав о таком мастере хлебобулочных изделий, как вы, я не мог не сходить по всем пекарням, что были указаны на вашей карте. — враг народа застучал зубами.
«Всё же это от воды. Вот подонок: никакого уважения к мему ремеслу!»
— И в пекарне Бэркли я удачно встретил ту самую «какую-то женщину». Вы о ней только что говорили. Ах, какие у неё зубы! А грудь, грудь-то: шёлковая кожа, третий размер, рай для какого-нибудь жигало или, не дай бог, маньяка… Или, ещё хуже, дознавателя… — по лицу шпиона потекли слёзы. Они текли и до этого, но сейчас пошли куда как сильнее.
Младший дознаватель понял, что дело подходит к решающей точке, и незаметно перехватил перо.
— А что же в этом обидного? — задал парнишка вопрос, нагло ухмыльнувшись. Он уже понял разгадку, ведь мы вдвоём ходили в Бэркли и явно не за свежим хлебом.
— А обида состоит в том, мой дорогой ученик, что мистер Хендрикс назвал «какой-то женщиной» любовь всей своей жизни! — жалкий червь забултыхался в бочке, как сущий бог моря, и мне пришлось спустись его с небес на землю отрезвляющим ударом.
Тыльная сторона ладони выбила из примёрзшего гада склонность к неповиновению вместе с плохо сидящим зубом. Час назад я специально не вырвал его полностью, чтобы в случае заварушки показать младшему дознавателю мою силу. Уверен, что парень сейчас думает, какой у него крутой начальник: выбивает у людей зубы одними пощёчинами.
— Она души в тебе не чаяла, Хендрикс, и именно поэтому передавала через свои поставки муки ещё и твои поганые письма!
— Неправда!
Я вмазал вруну в морду, превратив его нос в сливу. Этого мне показалось мало, поэтому я достал скальпель и провёл им по лбу мерзкого обманщика. Кровь залила ему глаза и он перестал ориентироваться в пространстве.
— Правда! Знаешь, как мы узнали? — я весело засмеялся. — О, это дивная история. Мои коллеги повеселились на славу: у твоей подружки такая хорошая…
— Ах ты сукин сын! — Хендрикс оказался сильней, чем я предполагал: он буквально вылетел из бочки и, не разбирая дороги, врезался в стол с инструментами. Предатель явно желал поскорее меня прижучить.
— А как она кричала! — я
