раздражением бросила Власа.
— Если это хворь, то никуда он не уйдёт уже. К вечеру сляжет, — махнула рукой Зарина и тяжело вздохнула. — Чувствую, намаемся с ним.
— Почему? — удивилась Власа.
— Непросто хворь лечится, ох как, непросто. Да и тяжёлый он ежели что.
— Тяжёлый? — не поняла Власа.
— А кто его в случае чего хоронить будет? Нам придётся, коли не свезёт, — покачала головой Зарина. — А он тяжёлый, поди дотащи его, да схорони. Ладно, хоть не зима.
От слов Зарины Власе сделалось жутко. Нет, она, конечно, видела смерть и раньше, но чтобы вот так в своём доме, ещё и хоронить…
— Он же молодой, не оправится разве? — дрогнувшим голосом спросила она.
— С хворью — это как свезёт. От неё и молодые мрут, заранее не угадаешь, — спокойно заключила Зарина и поднялась со стола. — Ну? Что сидишь? Варить пора отвары, да снадобья лечебные. Чует моё сердце, теперь их много потребуется. И хорошо, если одного сына старосты лечить…
* * *
Насчёт Мирона наставница оказалась права. Когда Власа заглянула к нему за шторку, Мирон лежал, завернувшись в два одеяла. Его била крупная дрожь, такая, что даже зубы клацали друг о друга. И ясно было, что ни о каком походе в соседнюю деревню уже и речи быть не может.
— Ты как? — с беспокойством спросила Власа.
— Скверно. Не видно что ли? — огрызнулся Мирон, вставая. Его согнул резкий приступ кашля, куда более сильный, чем утром.
— За столом всё готово для тебя.
Мирон спустился, после чего занял лавку у стола, где его уже ожидала кружка с козьим молоком, смешанным с диким мёдом. Молока в доме было не так много — чёрная козочка была уже старенькая и с каждым годом всё хуже доилась. Рядом с кружкой Власа также водрузила миску с кашей. А чуть дальше ждал очереди бутылёк со снадобьем — его по совету Зарины в конце лучше было выпить.
— Есть не хочу, дай выпить от кашля, — нахмурился Мирон, без особо интереса рассматривая овсяную кашу.
— Наставница наказала, чтобы ты обязательно поел. Но сначала можешь выпить молока, — Власа указала на горячую кружку и, пока Мирон пил, коснулась его лба пальцами, сразу почувствовав жар.
— Ты весь горишь, — обеспокоилась она.
Мирон не ответил, молча допил молоко и потянулся за снадобьем.
— Говорю же, после еды её надо! Поешь каши сперва. Ну что я тебя, как дитё уговариваю? — всплеснула руками Власа.
— Я терпеть не могу кашу, ещё и без масла, — поморщился Мирон, попробовав одну ложку, и отставил миску.
— Уже и еда наша не по нраву? А что без масла, то мы не богаты. Коровы нет, козочка одна только. Да и ты, поди, не князь, чтобы нос воротить, — рассердилась на него Власа и пригрозила: — Если ничего есть не будешь, то прямой дорогой в Навь отправишься. Так что не спорь.
В конце концов, Мирон всё же съел кашу. Сказать по правде возиться с ним, как с ребёнком, у Власы не было никакого желания. Но лечить всё равно придётся и выполнять указания наставницы тоже.
Пока Мирон мрачно пил горькое снадобье на травах, Власа сходила за растиркой.
— Снимай рубаху, — распорядилась она.
— Полюбоваться хочешь? — попытался усмехнуться Мирон. Даже сейчас он находил возможность для своих шуточек.
— Уж, конечно! Что я там не видела? Лечить тебя буду, раз ты расхворался в нашем доме, — Власа нанесла растирку на ладони, ожидая, когда Мирон стянет рубаху.
Тело у него оказалось крепкое, загорелое и хорошо сложенное. С широкими плечами и подтянутым животом. Власа на мгновение замерла, рассматривая Мирона, но спохватилась, что он заметит и поспешно села на край лавки за ним. Стала растирать Мирону спину, чувствуя, как напряжены его мышцы. Резкий запах растирки постепенно наполнял воздух, отчего начинало щекотать в носу.
— Тебе надо расслабиться, ты очень напряжён, — тихо сказала она.
Мирон не ответил, только чуть обернулся к ней и снова закашлялся.
Закончив со спиной, Власа велела ему развернуться и взялась растирать Мирону грудь. Она постепенно втирала в кожу травяную растирку, чувствуя его тяжёлое, хрипловатое дыхание и внимательный взгляд синих глаз, от которого стало не по себе. Она даже не решалась поднять на Мирона глаза, предпочитая смотреть на его крепкие плечи и грудь.
Внезапно Мирон протянул руку и коснулся её подбородка, заставив поднять взгляд.
— Говоришь, я напряжён? — он чуть улыбнулся, хитро прищурившись. — Непросто расслабиться, когда красавица ласкает тебя, пусть и пахнет она лекарственными травами.
От его слов щёки Власы вспыхнули.
— А ну прекрати! — как можно строже бросила она, отпрянув от Мирона, чувствуя, как в груди взволнованно забилось сердце. — А то вместо красавицы тебя моя наставница будет завтра растирать. С ней не забалуешь!
— Да ладно тебе, не злись, — поморщился Мирон и чуть тише добавил. — Недотрога какая…
Власа не обратила внимания на его слова. Быстро поднявшись, она стёрла платком с рук остатки растирки и поспешила за перегородку к печи, всё ещё чувствуя на себе внимательный взгляд Мирона.
Быстро же он переменился! То всё «ведьма, ведьма», а тут красавицу нашёл. Думает, раз Власа в лесу живёт, и женихов у неё нет, значит, можно, и голову морочить. А вот и нет! Не поведётся она на его речи. Пусть лучше других дурочек в деревне поищет, когда поправится.
С этими мыслями Власа скрылась за перегородкой у печи — новую порцию снадобья надо готовить, чтобы кашель унять. Скрипнула лестница — Мирон снова полез на полати. Власа успокоилась и занялась делом. Достала с полки склянку с сухой заготовкой, высыпала её в котелок, добавила свежих трав и поставила на огонь.
Когда снадобье закипело, начала читать простенький заговор, помешивая варево ложкой, пока не запенилось. Потом сняла с огня и накрыла котелок крышкой. Вроде всё. Можно, конечно, ещё проварить потом, чтобы снадобье получше заварилась, но пока и так хватит.
Власа села за стол и налила в кружку оставшегося ягодного взвара. Невольно вспомнила, как растирала Мирона, прикасалась к его крепкому телу, ощущая под пальцами горячую, обжигающую кожу и напряжённые мышцы. Так и захотелось вновь прикоснуться к Мирону, ощутить его тепло и близость…
От этих мыслей даже в жар бросило. Щёки предательски налились румянцем.
— Глупость какая! — рассердилась Власа на себя. Вот что значит одна, без любимого. Уже на этого обманщика засматриваться начала!
Нервно походив по дому, в поисках, чем бы себя занять, Власа решила сходить к ручью, принести ещё воды. Схватило пустое ведёрко и выскочила во двор. На свежем воздухе всяко быстрее мысли
