и по куску хозяйственного мыла, оставив Тошибу в одном нательном белье. Пулемётчик укутался в бушлат и ждал своей очереди у печки. Шёл четвёртый месяц боевых, и за всё это время Скачков мылся в бане впервые. Сначала он долго грелся, забравшись на верхнюю полку, потом принялся тереть спину мочалкой. Помывшись, он долго смотрелся в зеркало, поймав себя на мысли, что давно не видел своё лицо. На следующее утро бойцы смотрели друг на друга улыбаясь.
Тошиба был таким чистым только перед отправкой. Саня предусмотрительно посоветовал бойцу закатать рукава и работать аккуратнее, чтобы не перепачкаться вновь.
Прошла неделя. Ребята заканчивали с установкой стартёра. Но зампотех предложил заменить и радиаторы машины. Пришлось подогнать кран и стропами снять весь передний лист брони с «ребристым».
На ремонт пришла машина Лозового. Лёха был механиком-водителем первого взвода. Парни долго болтали. Скачков расспрашивал о том, как идут дела в роте, откуда пополнение и сколько уволилось дембелей. Алексею тоже нужны были новые радиаторы, его машину притащил танк.
– Через день или три-четыре уедем, – сказал Саня. – Надоело. Уже сто раз пожалел, что в учебке механиком стал. Тут баня есть, кормят неплохо, но возиться с машиной такой геморрой.
– У тебя хоть помощник имеется, – кивнул Лозовой в сторону Тошибы, – а мне ротный не дал никого. Наши сейчас в аэропорту стоят, мёд трескают так, что за ушами трещит. На пасеку напоролись. Готовятся к наступлению на город. У разведчиков погибли двое. Нас с АГСов обстреляли, суки. Мне граната на «ребристый» прилетела, хорошо, что я по-боевому машину вёл. Защитная сетка радиаторы не спасла, вот я и здесь.
– Помощников тебе дадут, не переживай! – сказал Саня. – Ремонтируйся спокойно, высыпайся. Повоевать успеешь ещё. Вон баня, видишь? Там рядом палатка, тащи свои вещи туда.
Лёха взял свой вещмешок и отправился в палатку, оглядывая по дороге ремонтный батальон с его техникой и российским триколором у штаба.
– Так, я смотрю, ты ожил, воин? – улыбаясь, сказал Саня, глядя в глаза Тошибы. – Ты не забыл, что я дед?
– Саса, не насинай, – умоляюще взглянул на Скачкова пулемётчик.
– Что ты должен рожать деду каждое утро? – вкрадчивым голосом продолжал диалог Саня.
– Я поняль, я поняль, – довольно улыбнулся боец, засовывая руку в боковой карман своих брюк.
Он ловко достал пачку фильтровых сигарет и отдал её Скачкову. Тот покрутил её в руке, распечатал и закурил. Тошиба смотрел на Саню довольным и гордым взглядом, ожидая похвалы за смекалку, но дед продолжал хитро улыбаться, не сводя глаз с бойца.
– Сто есё не так? – настороженно спросил Тошиба.
– Всё так, – ответил Скачков, – но мне нужна была только одна сигарета с фильтром. На сколько дней тебе хватило бы пачки, воин? – На двасать.
– Ну а зачем всю пачку отдал? Чтобы двадцать дней расслабляться? Так не пойдёт, «слон». Завтра с утра жду сигарету с фильтром. Не будет сигареты, получишь бляхой по заднице, усёк?
– Усёк, усёк, – ответил Тошиба, произнося единственное слово в русском языке без акцента.
Лозовому сказали, что радиаторы будут только к Новому году, и боец расстроился окончательно. За те же гранаты он раздобыл спирта у пекарей и в первую ночь напился. Лёха был крепышом. До армии регулярно качал железо в родном Ставрополье. По характеру мягкий и дружелюбный. Но это только первое впечатление. Про таких, как он, говорят: сам себе на уме.
Скачков заставил Тошибу разобрать ручной пулемёт Калашникова и смазать все детали, устранив пороховой нагар. Боец справился с задачей на удивление быстро, и на вопрос, почему не делал этого раньше, снова ответил своим излюбленным: «А сё я?»
К Новому году весь тыл ждал приезда российских звёзд шоу-бизнеса. Война для многих неплохой пиар-ход, поэтому желающих набралось немало. Даже актеры театра и кино решили посетить республику в канун Нового года. На постах усилили охрану, и тыл с облегчением вздохнул, считая, что находится в относительной безопасности.
Машины после ремонта разъезжались по своим подразделениям. На их место приезжали новые жертвы войны или неудачного вождения. Лёха гулял по батальону без дела. Его пытались привлечь к несению караульной службы, но он грамотно отнекивался, ссылаясь на то, что психолог освободил его от караулов на основании медицинского заключения. Ещё он добавил, что оружие у него имеется не для самообороны, а для охраны БМП. В общем, вешать лапшу на уши у бойца получалось неплохо, и подтвердить или опровергнуть его слова было некому.
Глубокой ночью у Алексея созрел довольно подлый, но весьма смелый и дерзкий план.
– Накануне вашего отъезда дашь мне Тошибу, а, Скачков? – спросил Лозовой, разбудив Саню.
– Зачем? – спросил боец спросонья.
– Вчера я с бойцом из ВВ познакомился. Его Волчком зовут. Парень неплохой, но зажигание у него позднее. Тормоз ужасный. Так вот, вчера вам и ему новые радиаторы поставили. Отгадай, у кого я решил их снять? – заговорщически подмигнул Лозовой.
– А если поймают?
– Не волнуйся, скажу: контузия, лунатизм и далее по списку. Ну так дашь?
– Бери. Только если попадётесь, учти, Тошибу ты заставил под угрозой гранаты. Ты ведь контуженный, не забыл?
– Договорились, – сказал довольно Алексей и захрапел.
Армейское раздолбайство – это то, что случилось в ночь перед отъездом. Медики, накатив спирту в компании женского персонала, решили искупаться в баньке. Долговязый очкастый хирург взял на себя роль истопника и побрёл в баню. Печь топили ящиками из-под артиллерийских снарядов, которые при горении трещат и плюются углями. Подкинув как следует, он забыл закрыть дверцу печи и ушёл продолжать банкет. Спустя час территория батальона озарилась ярким заревом пожара. Солдаты выбегали из палаток, не понимая, что случилось. Кто-то сдуру схватил ведро, стоявшее рядом с генератором, и плеснул в огонь.
Сначала народ и в самом деле пытался потушить очаг возгорания. Но когда пламя охватило всё строение, эта идея отпала сама собой. Получился неплохой и самопроизвольный отвлекающий манёвр для спецоперации Лозового и Тошибы. Они спокойно сняли радиаторы с машины ВВ и поставили на машину пехоты. Работали, не торопясь, при вполне достаточном освещении. Наглости Лозового не было предела, и, для того чтобы завершить ремонт, он попросил о помощи того же Волчка. Вчетвером с помощью ломов они накинули верхний лист брони на место и залили охлаждающую жидкость. Лёха долил масло в двигатель, завёл БМП и прокачал систему. Теперь никто и ничто не могло его остановить.
В машине Волчка совершенно случайно парни обнаружили ключ для натяжки гусениц.
– Гулять так гулять! – сказал Лозовой, давая зелёный свет рядовому Тошибе.
Тот схватил всю коробку с чужим инструментом и потащил в машину Скачкова.
В армии нет такого понятия, как «украли». Есть понятие «проспали». Особенно ответственные механики никогда не покидали свои машины. Они спали, ели, пили и жили внутри своих колесниц. То же самое могло произойти и с личным оружием. С любым личным имуществом или имуществом роты. Порою вещи не просто пропадали, а испарялись в атмосфере без следа. Так пропадали каски и бронежилеты, магазины и прицелы с винтовок, сапоги и ботинки. В общем, всё, что имеет хоть какую-то ценность.
Зампотех, приехавший за Скачковым, был приятно удивлён тому, что Лозовой отремонтировался и готов к возвращению в роту. Подробности столь быстрого ремонта его не интересовали. Его интересовал результат в целом. Лозовой сделал пару кругов с зампотехом на броне, наблюдая за датчиком температуры. Датчик показывал норму.
Довольные бойцы в сопровождении танка и «шишиги» двинулись к своим.
Грунтовые дороги раскисли. Чеченская грязь, как разваренное картофельное пюре, топила машины по самые фальшборты. Перед огромными лужами механики включали пониженную передачу и медленно проходили препятствие. На спусках машины скользили, съезжая под собственной тяжестью. Гусеницы не давали сцепления, и водитель мог только рулить, громко матерясь и проклиная здешнюю глину.
Моросил мелкий дождь. Тошиба спал в башне на кресле наводчика, натянув шлемофон, чтобы не разбить голову. Лозовой шёл позади. Всю немногочисленную колонну замыкал танк.
Сёла проскакивали на скорости. Разбить такую
