Катя, поправив шарф, отправилась на автобусную остановку здесь же за углом у Дома Книги.
"Слова — стрелы, слова — огонь, слова — иголки,
И мы как дураки друг в друга на осколки!.."*
****
Она в тот вечер долго думала о Чижове, о его непростом и во многом непонятном ей характере. Он действительно особым образом любил свободу и у него было сильно развито чувство справедливости, поэтому он реагировал болезненно и не мог терпеть, когда кто-то мыслил иначе. Именно поэтому слова Кати вывели его из себя. И хотя Катю восхищало отсутствие у Чижова так сильно укоренившегося в сердцах большинства людей современного общества равнодушия ко всему происходящему вокруг, одновременно её огорчало, насколько легко можно было задеть его чувства и довести его до агрессии. Каким он был легковоспламеняющимся… Конечно, у него был свой определённый жизненный опыт и в чем-то он перевешивал её, но Катя не могла ему простить, как легко он считал себя мудрее остальных и как быстро выходил из себя. Что-то было в Чижове, что её очень сильно раздражало, но в тоже время, вспоминая отдельные его фразы, обращённые к ней, Катя чувствовала с его стороны некую человеческую симпатию, заинтересованность в ней, заботу и даже намёки на возможную дружбу между ними — дружбу не как между учеником и учительницей, а больше, как между людьми. Он видел в ней не только преподавателя, но и человека, "нормальную девчонку"…
Только вечером, перебирая в памяти всё высказанное ей Чижовым, она вдруг поняла, что он имел ввиду. Она почувствовала заботу в его словах. И от этого ей стало тепло и одновременно стыдно за то, что она не поняла этого сразу. Ведь он имел ввиду, что она хорошо поёт и должна этим заниматься, вместо того чтобы тратить силы и свои лучшие годы на школу. Может это как раз то, ради чего он её позвал, чем хотел с ней поделиться? Ведь не даром именно после её выступления он вдруг поменял своё отношение к ней. "Катька, классно спела!"… И так неожиданно вдруг стал ей улыбаться…
Катя растерялась окончательно. Её переполняли такие противоречивые чувства по отношению к Чижову, что она просто не знала, как ей к нему относиться. И не думать о нём она тоже не могла. Слишком уж много впечатлений оставил он о себе за какие-то пару месяцев с их первой встречи. Сочувствие, жалость и желание помочь ему из-за его непростой семейной ситуации смешивались с презрением и недоверием к нему, как к дерзкому уличному парню с криминальным, возможно, не только прошлым, но и будущим. Но в тоже время у него не было качеств, которыми нельзя было не восхищаться… Или чего только стоит его искренняя улыбка!..
Катя сидела на диване в гостинной обняв колени и переключала телевизор с одного канала на другой. Смотреть было нечего. Впереди их с Чижовым ожидали двухнедельные зимние каникулы, в которые им едва ли предстяло увидеться. И от этого на душе было немного грустно.
Она взяла телефон и набрала подруге:
— Ника, привет! Ну что, чем в праздники займёмся? Вытащи меня куда-нибудь!..
_______________________
* "Календарь" Т9
Глава 12
"Куда-нибудь" оказалось ночным клубом на Рубинштейна, где Ника со своими университетскими подружками любила проводить время на выходных. Катя редко бывала в клубах. И всегда только в сопровождении подруг. Она любила танцы, любила музыку, любила своих девчонок, могла выпить за компанию, но никогда не напивалась до пьяна и не рассматривала это место как возможность начать отношения с кем-то. И поэтому не задерживалась в клубах обычно позднее полуночи. Этот раз не стал исключением, но ушли они раньше не из-за Кати, а потому что Ника очень быстро "перебрала". Накануне она повздорила с Владом, отобрала у него ключи и выставила его из квартиры и теперь пила нито от обиды, нито от злости на него, нито и вовсе от отчаяния, что сама вела себя с ним как дура и не знала теперь, где он и как его вернуть. Рассказ её был долгим, эмоциональным и запутанным, а орущая из динамиков музыка и оплаченные коктейли, которые то и дело им передавал кто-то из толпы, только усугубляли ситуацию. Нике было всё равно, от кого прилетало угощение, она была рада просто "накинуть" ещё. А Катя не привыкла к такого рода знакам внимания от незнакомцев и убеждённая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, по-быстрому взяла подругу в охапку и покинула зал.
Выйдя из душного прокуренного помещения на бодрящий декабрский морозец, она вздохнула с облегчением. От колючего ветра Ника тоже на удивление быстро протрезвела и спросила вполне обычным голосом:
— Такси вызывать будем..?
— Какое такси, тут 500 метров от силы!
— Ладно, пошли…, - надувшись и закутавшись шарфом по самую макушку, она взяла Катю под руку и они пошли в сторону Невского. Ника с детства жила на Итальянской. Идти было действительно недалеко, но Катя решила проводить её до самой двери квартиры, ведь сама она на двенадцатисантиметровых каблуках и по снегу навряд ли бы дошла. Ведь даже держась друг за дружку они то и дело подскальзывались на припорошенных снегом заледенелых лужах, визжа пытались удержаться на ногах и то и дело, всё же завалившись на друг друга или на припаркованные вдоль тротуара машины, наполняли сонный полночный проспект звонким смехом.
На Аничковом мосту Нике вдруг приспичило пересечь проезжую часть напрямую по направлению к статуе с укрощённым конём, которого человек вёл под уздцы. Машин было мало. Остановившись под скульптурой, Ника стала нервно рыться в сумке.
— Да, блин, когда надо, фиг чё найдёшь… Мелочь есть?
— Ну, вот, есть пять рублей, — Катя вынула монету из кармана пальто и протянула подруге, — Тебе зачем?
— Закинуть надо, сюда на памятник. Говорят, тогда мужик твой тебя также слушать будет, как этот конь… Смотри, какой послушный!..
Катя рассмеялась:
— Про подкову слышала, а это что-то новенькое!
Ника закрыв глаза что-то шептала себе под нос, сжав монету в кулаке.
— Нет, Ник, ты серьёзно?! Веришь
