деревне все случается. У тебя будет положение, а не какое-то безвоздушное пространство в отеле.
Маша. Хорошо. Ты меня просишь?
Князь. Да, прошу.
Маша. А зачем тебе, чтобы я поехала?
Князь. То есть как зачем? Я не знаю. Какой глупый вопрос. Если я поеду один, то мы, значит, расстались! Это необыкновенно нелепо. Мы же любим друг друга. Не смотри, пожалуйста, на меня такими глазами.
Маша. Я тебя не люблю.
Князь. Неправда. Не верю. Ты говорила это мне сто раз. Зачем доводить отношения до такой остроты? И без того сердце готово остановиться. Маша, умоляю…
Маша (серьезно). Я поеду с тобой. Мне деться сейчас некуда, сам понимаешь. Но что из этого выйдет, я не знаю. Если ты меня предашь, помни, я ни тебя, ни твоей тетки не пожалею. Я ведь мягка, покуда люблю хоть немножко, а выкину из сердца – ни жалости, ни стыда у меня нет.
Князь. Ну да, ну да, ну да…
Желтухин входит с бутылкой.
Желтухин. Сунулся в шляпную картонку – и, разумеется, бутылка. (Откупоривает). Садись и пиши. Поймешь ты когда нибудь, что такое Желтухин?
(Диктует.)
«Незабвенная тетушка. Тоска по родным местам настолько подточила мой организм, что я сделался совершенно болен. Воспоминания детства не дают мне покоя. Город с его электричеством мне опротивел. Я хочу тишины и правды в кругу родных…»
Князь (сквозь зубы). Ну, это слишком витиевато…
Желтухин. Пиши. (Диктует.)
«Дорогая тетушка, несколько недель, проведенных под вашим гостеприимным кровом, вдохнули бы в меня новую жизнь. Ах, тетушка, тетушка, сколько я выстрадал за эти двенадцать долгих лет! Я почти старик…»
Князь (пишет). «…выстрадал за эти двенадцать долгих лет…»
Желтухин (диктует).
«Со мной приедет друг моей жизни, моя жена Марья Семеновна, с которой я в непродолжительном времени намерен сочетаться законным браком».
Маша смеется, берет гитару и наигрывает.
Ничего смешного не нахожу… «А также, с вашего позволения, приедет мой друг детства…»
Князь. Позволь, какой же ты мне друг детства?
Желтухин. Эх, какой ты, ей-богу. Без этого нельзя. Какой ты эгоист… (Диктует.) «Он человек странный, даже отталкивающий на первый взгляд, но добрая душа и не пьет». За это уж я ручаюсь… «Все животные имеют право на отдых, птицы вьют гнезда, лисы роют норы… Дорогая тетушка… жизнь тяжелая и даже нелепая штука (со слезами), и тем, кто бьется из последних сил, чувствуя, как с каждым днем все туже затягивается на шее петля…»
Медленный занавес
Действие второе
Комната деревенского дома, служащая одновременно кабинетом и столовой. В глубине арка, за ней коридор, направо и налево и в самой глубине стеклянные двери в сад, залитый солнцем. Видны кусты цветущей зелени. Налево дверь в комнаты. У стола Илья Ильич Быков стоя пьет холодный чай. Раиса наклонилась над книгой.
Илья. За эти три дня мы с тобой совсем не говорили. Такая суета. Хочется тебе сказать много, много серьезного, Раиса. Ты слушаешь меня?
Она подтверждает, что слушает.
Развлечения, праздность, весь этот шум привлекательны, быть может, конечно. Но мы должны со всей серьезностью отнестись к новому шагу… Послезавтра наша свадьба… Раиса?
Раиса. Да, слушаю.
Илья. Свадьба. Ты хорошенько уясни себе ее значение. Мы вместе росли детьми, шалили, мечтали. Да, да, все это было превосходно. И, наконец, настает день, когда должны быть насуплены брови. Это невесело. Мы должны рука об руку вступить в суровую жизнь… Это сознательный конец юности, глупым грезам…
Голос его слегка дрожит.
Раиса. Пожалуйста, Илья, закрой окошко, сквозит.
Илья. Ради бога, Раиса, не думай, что я тебя упрекаю. Но приезд этого князька, бессонные ночи, пустопорожние разговоры – не вовремя… Посмотри на тетю Варю, она волнуется больше нас. Совсем измучена. В нас еще не сдержаны какие-то порывы, Раиса. Я хочу сказать – инстинкты.
Раиса. О чем ты волнуешься, Илья?
Илья. Я волнуюсь? Ни капельки.
Раиса. Что-нибудь случилось?
Илья. Я говорю, – возмутительно врываться в чужую жизнь накануне крупнейшего события.
Раиса. А кто же ворвался? Ты сам читал письмо князя. Мы с тетей Варей над ним плакали.
Илья. Ах, над чем вы с тетей Варей не плачете! Проревели весь день, когда вылупился четырехногий цыпленок.
Раиса. Цыпленочек на четырех ногах жить не может. Конечно, его было жалко.
Илья. А этого князя мне ничуть не жаль. Бездельник и пустой болтун.
Раиса. Он хороший человек и очень несчастный.
Илья. Скажите!..
Раиса. Да.
Илья. Вот, если хочешь, Марья Семеновна действительно достойна сожаления. Это сложная и глубоко страдающая натура.
Раиса (поджав губы). Может быть.
Илья. Ты что-то слишком поджимаешь губы, Раиса. Вообще мне до князей сейчас дела нет. Пусть тетка с ним и нянчится, как с писаной торбой. Я бы издал государственный закон против бездельников и шалопаев. Под ногами болтаются.
Пауза.
Ты что читаешь?
Раиса. «Гигиену молодой женщины». Тетя Варя приказала прочесть эту книжку несколько раз подряд.
Илья. Это очень полезное чтение, конечно. Вообще нам нужно побольше читать серьезных книг.
Раиса (уныло). Будем читать.
Голос тети Вари: «Ду-унь, Дуняша!», и голос Дуни: «Сича-ас».
Они встали.
А самовар холодный. (Бежит и в дверях сталкивается с тетей Варей.)
Варвара. Раиса!
Раиса. Тетя Варя!
Варвара. Ты опять бегаешь!
Раиса. Самовар надо подогреть.
Варвара. Я тебе сто раз толковала: ты не имеешь права подвергать себя опасности – ломать ноги. Ты девчонка или невеста наконец? Ты совершенно не думаешь о своем организме. После свадьбы делай что хочешь, хоть на голове ходи.
Раиса. Что вы, тетя Варя, я очень думаю о своем организме.
Варвара. Ну, иди.
Раиса уходит.
Совсем обезножела. Ох, батюшки, дай-ка мне папироску. Хорошо ты смотришь за невестой, нечего сказать.
Илья. Не могу я больше ей говорить: помни о почках, о каких-то там органах. Оставьте ее в покое. Она и так на меня второй день дуется.
Варвара. Вот девчонка! О чем вы тут с нею говорили?
Илья. О свадьбе.
Варвара. Не чаю, когда эта свадьба пройдет. Уеду к дяде Григорию отдыхать на две недели. (Волнуясь.) Илья, конопляного масла нигде нет.
Илья. Придется купить подсолнечного. Все равно рабочие жаловались, что конопляное масло прогорклое…
Варвара. Делай что хочешь. Но подсолнечное пуд – шестнадцать с полтиной. Если мы разоримся, – не моя вина. Дунька!
Бежит по коридору Дуняша с ведрами.
Дуняша. Чего вам?
Варвара. Ты куда?
Дуняша. Помои от молодых господ.
Варвара. Ну и, наверно, расплескала их по всему
