class="p1">— Иди сюда, заговорщик! — не терпящим возражения тоном сказала Полина.
— А я чего? — пробормотал Митька, осторожно приближаясь. — Мне вообще не было велено кому-то докладывать.
— Но мне проговорился?
— Тебе как не проговоришься, — пробурчал он, прижался к печке. — Ты из кого хошь душу вынешь!
— Но! — прикрикнула Полина. — Ты тут мне без этого, понял?
— Понял, понял, — еще тише прошептал Митька, выставляя вперед ладони.
Полина смягчилась, взяла меня за руку двумя мягкими ладонями, зашептала, заглядывая в глаза.
— Мне отец давно говорил, что кого-то Лес пришлет. Ему Старейшина все уши про это прожужжал. Но никто даже догадываться не мог, что Лес тебя выберет! Почему?
Я попытался тихо освободиться от ее хвата. Бесполезно. В ответ только пожал плечами.
— Да я сам в шоке! — только и сказал.
— Но ничего! — вдруг заговорила она серьезно, сверля меня голубыми глазами. — Ты все сделаешь, как надо, вернешься с победой, и тогда уж точно я выйду за тебя замуж! Уже без всяких запасных вариантов! — и со словами — Ты мой герой! — придвинулась ко мне и буквально утопила меня в своем поцелуе.
Господи, я чуть не задохнулся от неожиданности.
Хорошо, хоть Митька так вежливо кашлянул, и сумасшедшая блондинка с порозовевшими щеками отпустила меня.
Чтобы прервать возникшую неловкую — по крайней мере для себя и Митьки — ситуацию, я спросил.
— А отец твой, Захар, тоже придет?
— Нет, отец не придет. Его ранили вчера в плечо выродки. Лежит он. Лекаря вызвали, говорит, отравленная стрела была.
— Так с ним все нормально будет? — спросил я.
— Тебе уже какая разница? — ехидно сказала она. — Ты в великий поход собрался! Лекарь сказал, что нормально. Яд у них слабенький какой-то. Оклемается к завтрему.
— Ну и ладно. Ну и хорошо.
Мы опять помолчали.
И опять, как в какой-то пьесе, в дверь тихо постучали.
Кто же еще-то может прийти? Только если…
Тихо, как кот, на кухню вплыл сухонький, сгорбленный Старейшина. Впечатление он производил не лучшее, словно за ночь лет на пятьдесят — учитывая его реальный возраст — постарел. Даже взгляд, всегда живой, колючий потух, глаза затянулись пеленой.
— Вот что значит, потерять силу! — сказал он, медленно опустился на заботливо подвинутую Митькой табуретку, усмехнулся. — Так долго я по улице еще никогда за всю прошлую жизнь не шел!
Я не знал, что ему ответить. Да и что тут скажешь? Я теперь отчетливо понимал, что именно Камень Силы, который он мне передал, поддерживал его долгие триста лет, давал ему силу жить, питал непонятной магической энергией. И, как только он лишился этой силы, сразу заметно сдал.
— Мне нужно сказать тебе кое-что еще, Ник, — сказал он.
Полина и Митька не сговариваясь поднялись и вышли.
Дверь за ними притворилась, повисла тишина. Только за окном вдали кто-то так же продолжал звать то ли Полиграфа, то ли Поликарпа.
Старик смотрел в пол. Молчал.
Я подумал, что опять задремал — устал с дороги. Сейчас он напоминал даже не старика, а усохшую мумию. Только белоснежная борода оставалась самой живой у него.
— Ухожу я, Ник, — произнес он.
— Куда? — тупо спросил я, потом спохватился. Понятно же куда он собрался.
— К Вырию. Время мое пришло. Все, что должен был я сделать на этом Свете, я сделал.
— А Вырий — это где?
— Дерево усопших. Далеко. Дойти еще надобно. Поэтому пришел проститься, пожелать тебе удачи. Я знаю, ты спасешь Лес, спасешь всех нас. Спасешь наш мир.
Я промолчал.
Не хотелось слушать его пафосные речи. Никогда их не любил. Но сейчас вдруг захотелось обнять старика, как деда своего. Был ведь у меня в той жизни дед? Наверняка, раз у меня такие чувства к этому старику проснулись. Чувствовал я какое-то родство к этому деду. А, может, он и был родственником дальним, только не мне, понятно, а Никифору? Так наверняка, если он и основал это поселение после Вспышки.
Тут я представил, это ж в каком колене он должен быть внуком, если старику за триста лет? Мысленно попытался подсчитать количество поколений и сбился на цифре 15. То есть пятнадцатикратный внук?
Я только и смог сказать:
— Мне очень жаль.
Старик поднял на меня взгляд, где-то глубоко мелькнула искорка.
— Кхе! — крякнул он. — Не надо! Ты не понимаешь, какое это облегчение! Какая это радость почувствовать, что ты такой же, как все! Знаешь, представляешь, сколько своих правнуков я глубокими стариками провожал на Вырий?
Он помотал головой, сжал сухие кулаки.
— Я устал. Наконец-то пришло и мое время.
— Но разве можно устать от жизни? — спросил я.
Он кивнул.
— Можно. Еще как.
Он о чем-то помолчал, вспоминая.
— А сколько всего интересного было! Сколько я всего прошел, пережил, познал!
Ну откуда мне это представить, если я даже толком в их Лесу не был. Только сверху вчера глянул — и ужаснулся, если честно. А сегодня вот, уже скоро, тоже пойду и начну познавать.
— Ты карту хорошо запомни, — вдруг сказал старик. — Прямо, чтоб она перед глазами у тебя была, каждая буковка, закорючка, значок — всё! Потому что это важно! Не зря я сотни лет над ней трудился! Там ничего лишнего и ненужного нет. Все может сгодиться! Понимаешь?
— Понимаю.
— Эта карта что, бумажка. Я и хранил ее только потому, что память-то с годами лучше не становилась. И пригодиться она может только один раз, вот как сейчас.
— Так, может, мне оставить ее на сохранение здесь? — предложил я. — Я сейчас за десять минут ее поизучаю, запомню. А то, на самом деле, потеряю — и все! Конец географии! А тут столько трудов вложено!
Старик посмотрел на меня, усмехнулся в бороду, даже, вроде, хихикнул.
— Нет. Сейчас она тебе сгодится. А потом, кто знает, что изменится? Может, тебе придется новую карту рисовать? Ты ведь понимаешь, что идешь не по грибы? Что магические камни тебе никто просто так отдавать не собирается!
— Это как? — не понял я. Если честно, то я пока вообще с трудом представлял всю эту историю. Было только одно видение от Системы про первую миссию.
А ведь и правда! — вдруг осенило меня. Система мне озвучила мою первую задачу, а как ее выполнять — не объяснила! Как я этот первый магический камень должен взять, да еще и со своим представителем доставить к определенной точке где-то на севере? И, как я понимаю, не факт, что этот представитель будет дружелюбный и вообще человекоподобный!
Вспомнилось, что они на пару с Митькой про каких-то леших говорили, про пришельцев. Это ведь тоже расы, которые мне
