Вот, собственно, и всё.
– Что значит собрали и увезли не принадлежащее им имущество? – впал в ступор Виктор, – Мадам Грейс тоже не имела права распоряжаться вещами постояльца, не заручившись его согласием. В ином случае, для изъятия и обыска нужна санкцией прокурора. Странно! Женщина она опытная в арендном бизнесе. Должна понимать, что при таком подходе, какой позволила себе она, легко оказаться соучастницей кражи. Кроме того, отдавать личные вещи клиента посторонним людям, пусть даже представителям работодателя, просто не этично!
–
Когда это произошло? – уточнил Виктор.
–
Три месяца тому назад, – смущённо ответила Тася.
Оба замолчали, переосмысливая произошедшее.
– Рыжий, я только сейчас сообразила об уголовной стороне дела, –призналась жена, виновато опустив голову.
– …Ты всё сделала правильно! Никто не обязан посвящать кого-либо, в тонкости своих взаимоотношений с клиентами, – поддержал Виктор поникшую Тасю и, приобняв её за плечи, продолжил, – То, что ты узнала, на многое проливает свет. Мы теперь знаем, что Троян с квартиры съехал не сам. Его вещи забрала Х&P. О чём это может говорить?
– У меня три версии, – неуверенно продолжила Тася, – Первая. Троян находится в длительной командировке. По его просьбе, работодатель перевёз его вещи в другое место. Отсюда следует, что X&P в курсе, где их сотрудник и что с ним. Вторая. В случае, если Троян мёртв, его вещи остались бы нетронутыми, вплоть до объявления наследников. Значит Троян жив. Третья. Он засветился и его арестовали. Под видом X&P в квартире мадам Грейс орудовали спецслужбы, в поисках компромата.
– Молодец, Рыжая! – похвалил Виктор, – Но самое главное то, что мы теперь точно знаем, что Троян не предатель!
– Из чего это следует? – удивилась Тася.
– Предатель вел бы свою привычную жизнь. Продолжал бы выходить на связь. Поставлял бы ложные сведения. Мы бы даже не заметили, что он работает на врага. Здесь же мы видим прямо противоположное. Спецслужбы так не работают. Приехать и в открытую увезти вещи человека, означает лишь одно – фирма действовала с разрешения Роберта Рэя, – заключил Виктор, –Теперь дело остаётся за малым: проверить каждую версию. Начнём с самой ужасной – предполагаемого ареста Трояна.
– А если при обыске у Трояна нашли компромат? – с ужасом воскликнула Тася.
– Это вряд ли. Инструкции предписывают нам уничтожать любые улики сразу же после ознакомления с ними, – успокоил жену Виктор и сразу осёкся, вернувшись в мыслях к «Пари-Матч». В нарушение всех предписаний, они держали журнал дома и лишь спустя месяц убедились, что фотография сына распространена на весь тираж.
– Откуда ты звонила квартирной хозяйке?
– Из телефонного автомата, на другом конце города. Добиралась до него в метро. Я всё сделала правильно, не беспокойся об этом, – успокоила Тася.
– Положим, беспокоиться за тебя, я буду всегда…Знаешь, Рыжая, я подумал, что тебе нужно снова побеседовать с мадам Грейс. Придумать более экстравагантный способ разговорить её. Подойти к старушке с другой стороны. В самом дела, она знает больше, чем поведала тебе. Роберт Рей жил по соседству с ней несколько лет. Как и всякая хозяйка, она, наверняка, наблюдала за своим постояльцем. Что-то видела и слышала.
– Может быть Троян сымитировал своё исчезновение? – высказала ещё одно предположение Тася.
– Зачем? – удивился муж.
– Чтобы выйти из игры…, – несмело продолжила Тася.
– Ты прекрасно знаешь, что нашем деле, живым «выйти из игры» невозможно. Мы не в найме. Никто из разведчиков-нелегалов не может просто так расторгнуть трудовой договор и уволиться. Это совершенно исключено, – ответил Виктор, – У нас мало данных, чтобы делать какие-либо выводы. Нужно их добывать. Пока мы исходим из того, что имеем только два источника информации: X&P и мадам Грейс. Нужно найти способ к ним подобраться… К слову говоря, не так давно, ты рассказывала об одной из пациенток твоей клиники, некой мадам Ребекке Кейдж, служащей фирмы Х&P. Она по-прежнему, пользуется вашими услугами?
– Да, – ответила Тася.
– Я попрошу тебя, как можно быстрее собери сведения о ней и передай и их вербовщикам. Пусть поработают с ней, – попросил Виктор.
Начало темнеть.
Тася поёжилась от холода и сырости. Дорожка, вымощенная щебёнкой, закончилась и привела на пляж. С холодного моря бежали тёмные волны. Смеркалось и становилось жутковато.
– Ты совсем замёрзла! – произнёс Виктор, прикоснувшись тёплой ладошкой к лицу жены, – Пошли, Рыжая моя, домой, пить чай с малиновым вареньем!
Ребекка Кейдж
Май 1969 года. Сан-Франциско.
На детской площадке мирно играли малыши. Их мамы сидели на лавочке в сторонке. Беседовали. Смеялись. Чувствовалось, молодые женщины, насидевшись дома с детьми, были увлечены разговорами.
Ребекка наблюдала эту картину и ей казалось, что ребятишки предоставлены сами себе. Бездетной даме трудно понять, что материнская любовь вовсе не означает всеобъемлющий контроль, тотальную слежку и лишение отпрыска самостоятельности.
«Как можно так безответственно относиться к родному дитя? Болтать не весть о чём в то время, как он может пораниться, или что-нибудь себе сломать? – осуждала она беспечных мамаш, – На Земле творится высшая несправедливость… Люди не понимают или не хотят замечать, как они счастливы! Если бы только Бог одарил меня малышом! Моя любовь к нему была бы безмерной, а всё другое – совершенно не важным и не нужным! В моей душе, непременно, бы цвели вечные розы».
Но детей у Ребекки не было. Часы безжалостно тикали и уносили в небытие её молодость, красоту и, самое главное, здоровые яйцеклетки, которые никак не хотели оплодотворяться.
Прошло уже семь лет с первой попытки искусственного зачатия. Тогда ей едва исполнилось двадцать восемь. Мужу, инвалиду вьетнамской войны, сейчас уже почти сорок лет. Он пережил ранение, напалмовые бомбардировки и имел только 2 процента активных сперматозоидов. При таком неутешительном диагнозе, только чудо могло принести младенца. Но врачи их успокаивали. Говорили, что мужа можно вылечить.
После долгого и дорогостоящего терапевтического курса, злосчастный процент удалось поднять до двадцати пяти. Но этого всё равно было мало. Попытки забеременеть раз за разом оканчивалось ничем.
Для оплаты счетов по лечению бесплодия был взят заём, под который Ребекка заложила свою единственную квартиру, оставшуюся в наследство от матери, и автомобиль. Вся зарплата уходила в банк. Семья прозябала на пенсию по инвалидности мужа.
Он давно бросил надежны и смирился с участью: Бог не дал детей, значит так тому и быть. Участник боевых действий, он не раз заглядывал смерти в лицо. Слишком хорошо знал цену жизни и не собирался растаскивать её по врачам, даже ради такой благой цели, как появление наследника.
По просьбе любимой жены и ради собственного спокойствия, один раз в месяц, как баран на закланье, ходил на сдачу спермы для
