зазвонил телефон, и обе тут же бросили свои дела и побежали на кухню. Трубку уже взяла бабушка Полли. Слушая звонившего, она односложно поддакивала; сестры стояли, буквально пожирая ее глазами. Договорив, она спокойно повесила трубку, не попрощавшись с собеседником.
– Родители едут домой, – сообщила она, так и не убрав руку с телефона.
– А что с Томом? – быстро спросила Кэти.
– Его везут в отделение полиции, – сказала бабушка. – Для дачи показаний.
– Каких показаний? – не поняла Тинк. – И что с Джулией и Робин?
Бабушка смотрела на них, прикусив нижнюю губу; глаза у нее влажно блестели.
– Как раз этих. Полиция еще не нашла Джулию и Робин. Том будет помогать с поисками, – пояснила она.
Тинк вцепилась в столешницу, чтобы не упасть. Бабушка нежно погладила ее по плечу и другой рукой обняла Кэти. Что-то здесь было не так. Происходило что-то плохое, но что именно? И потом, что значит «их еще не нашли»? Только вчера вечером Джулия и Робин ужинали с ними. А потом Тинк сидела за карточным столом рядом с Джулией и восторгалась накачанным благодаря футболу икрам двоюродной сестры.
– Но она же только что была здесь… Они только что были здесь… – бормотала Тинк, недоуменно поводя руками. – Куда они могли пропасть?
Тактильная память о ноге Джулии рядом с ее собственной была так жива, что Тинк не могла поверить в исчезновение сестер. Всего несколько часов назад она обнимала на прощание Робин. Они смеялись и плакали, и коса Робин щекотала ей шею. По залитой солнцем кухне зловещей тенью расползался ужас. Дело обстояло намного хуже, чем они предполагали.
– Не волнуйтесь, – сказала бабушка Полли. – Уверена, все будет в полном порядке. Бегите-ка в душ, а я приготовлю завтрак. Наверняка мама с папой все вам объяснят, когда вернутся. – Она похлопала внучек по плечам, и те мрачно кивнули в ответ.
– Давай я первая, – мягко сказала Тинк сестре.
Кэти ничего не ответила. Она стояла и молча глядела на столешницу, как будто пыталась добиться ответа от нее. Тинк, шаркая ногами, спустилась в подвал, в просторное помещение, переоборудованное под ванную. Потянула висевшую у стены цепочку; загорелась лампочка, осветив в зеркале отражение ее печального лица. Комната была такой огромной, что Тинк подумала: наверное, раньше здесь была еще одна спальня, а душевая служила кладовкой.
Она разделась в оранжевом свете голой лампочки, дрожа от холода и потирая гусиную кожу. Бросила одежду на видавший виды желтый коврик у раковины и ступила в душевую кабину. В подвале витал запах сырости и плесени, перебивая даже ягодный аромат шампуня и кондиционера для волос. Тинк слушала, как струйки воды, стекая с ее тела, падают на холодный каменный пол и с шумом исчезают в сливе. Она опустилась на колени, подставив под чуть теплую воду голову, и принялась раскачиваться из стороны в сторону, всхлипывая по пропавшим сестрам.
Джин и Кэй Камминс вернулись на Фэйр-Эйкрес-Роуд около половины восьмого, и на них с порога обрушился град вопросов, но оба подавленно молчали. Тинк и Кэти, не сговариваясь, тоже умолкли, подсознательно стремясь оттянуть неизбежное. Новости, которых они с таким нетерпением ждали все утро, внезапно перестали их так уж манить. Они поняли, что не услышат ничего хорошего, – напротив, их опасения только подтвердятся.
Джин был необычайно тих и сосредоточен. Он собирался как можно скорее уложить чистую одежду для Тома и отправиться в полицейский участок. Теща жарила на кухне омлет, запах которого проникал даже на второй этаж дома, где Джин рылся в спортивной сумке Тома.
– Может, сначала поешь? – предложила, добродушно улыбаясь, теща, держа лопатку над полной дымящейся желтой массы сковородой. – Тебе бы сил набраться.
– Кофе выпью, – буркнул Джин, шаря по сушилке в поисках кружки побольше.
Теща вернулась к омлету и осторожно его помешала. Джин едва ли не в один глоток осушил всю кружку, повернулся на каблуках и направился к двери.
Он прошел через гостиную, где обе дочери молча сидели на синем диване, уставившись в экран телевизора. Там показывали их брата, снятого пару часов назад, когда он еще не успел переодеться в мешковатую одежду отца: Том кутался в ярко-желтую пожарную куртку. Волосы у него торчали во все стороны, и он отворачивался от камеры, раздосадованный бесцеремонностью журналистов. Репортер говорил про двух пропавших без вести девушек; на экране тем временем мелькнула нервно сцепившая руки Джинна.
Джин нагнулся, поцеловал дочерей в макушки и поспешил на выход. Кэй закрыла за ним дверь и села смотреть новости с девочками, готовая ответить на вопросы, которые им уже не хотелось задавать.
Бабушка Полли оторвалась от омлета и обеспокоенно глянула на дедушку Арта, сидевшего за кухонным столом с утренней газетой в руках. Он изо всех сил старался сохранять хладнокровие, чтобы не добавлять нервозности в атмосферу дома. Но после пятидесяти с лишним лет брака Полли видела мужа насквозь и знала, что он напуган не меньше остальных и лишь с виду остается спокойным, надеясь заразить других своим притворным спокойствием.
Пар от омлета поднимался к самому лицу бабушки Полли. Она прислушалась – в соседней комнате ее дочь что-то тихо говорила Тинк и Кэти. Через секунду обе страшно закричали; мать мягким голосом успокаивала их. В течение нескольких минут их плач и крики нарастали, но затем постепенно стихли. В коридоре раздались приглушенные ковром легкие и быстрые шаги – это Тинк пробежала мимо кухни в ванную; ее выворачивало наизнанку.
Весть о групповом изнасиловании оказалась слишком тяжелым ударом для девочек четырнадцати и шестнадцати лет.
Глава седьмая
Лауреат Пулитцеровской премии и профессор Калифорнийского университета в Беркли доктор Ричард Офше – один из ведущих экспертов США в области социальной психологии. Помимо прочего он занимается проблематикой социального контроля, а также ведения полицейских допросов. За время своей карьеры он более двадцати пяти раз выступал в роли привлеченного судебного эксперта на судебных процессах по гражданским и уголовным делам. В своей статье под названием «Принудительное убеждение и изменение мировоззрения», опубликованной в 1992 году в журнале Encyclopedia of Sociology, он пишет:
В современном обществе программы принудительного убеждения принимают самые разные формы. Они рассчитаны на добровольное участие объекта опыта. Часто этого удается добиться благодаря тому, что объект убежден в существовании некой общей цели, связывающей его с организацией, или в том, что участие в опыте принесет ему ту или иную выгоду.
Утром пятого апреля 1991 года Том Камминс, сидевший, ничего не подозревая, на заднем сиденье патрульной машины без опознавательных знаков, идеально вписывался в категорию «объектов», описанных Офше. Он был абсолютно уверен в том, что с
