Она замолчала, надеясь, что сейчас он скажет:
«Я готов помочь! Вы бы раньше попросили. Я понятия не имел, что в городе творятся такие безобразия». Но пауза затянулась, и Кэйди поняла, что глупо рассчитывать на такой ответ. Голт вытащил спичку, чиркнул ею о ступеньку и на этот раз сумел зажечь свою тонкую черную папироску с первой попытки. Вытянув обе ноги и опершись локтями о верхнюю ступеньку, он как ни в чем не бывало выпустил к небу струйку дыма.
— Зачем вы хотели меня видеть? — раздраженно спросила Кэйди, — Зачем пришли ко мне в комнату?
— Ах да! Я хотел вам сказать…
Голт повернулся на локте лицом к ней и начал перебирать свисающие концы кушака ее халата. Вероятно, он делал это машинально, но она всем телом ощущала каждое движение его пальцев.
— Хотел сказать, что я… ну… понимаете… хотел извиниться.
— За что?
— За сегодняшнее.
Несмотря на злодейскую черную «заплатку» на глазу и вьющийся дымок от папироски, было что-то мальчишеское в том, как он взглянул на нее исподлобья сквозь густые черные ресницы и сразу же отвернулся.
— Я имею в виду Хэма, — пояснил Голт, еще больше смущаясь. — Вы правы. Нечего было давать ему револьвер, это не игрушка для семилетнего сопляка. Хотя он и не был заряжен.
— Говорят, даже незаряженное ружье раз в жизни стреляет, и детям…
— Знаю, знаю. Детям нельзя баловаться с оружием, это рискованно. Сам не знаю, что на меня нашло, Кэйди. Это больше не повторится.
Она так и растаяла, когда он назвал ее Кэйди. Ей захотелось провести рукой по вихру косо упавших ему на лоб, черных, тронутых серебром волос. Отбросить их на лоб, прижать ладонь к его уху.
— Ладно, мистер Голт, вы прощены. — Кэйди рассмеялась коротким смешком. — Как странно: вы знаете мое имя, а я ваше — нет.
Он бросил окурок в траву. Она ждала ответа, глядя на тлеющий красный огонек. Папироска успела потухнуть прежде, чем Голт заговорил.
— Человеку моей профессии… — начал он и смолк.
— Да ладно… Я понимаю.
Однако на самом деле она ровным счетом ничего не понимала и чувствовала себя глубоко разочарованной. Настолько, что никак не могла прийти в себя.
— Джесс.
— Что?
Он говорил так тихо, что Кэйди засомневалась, не почудилось ли ей.
— Меня зовут Джесс. Можете называть меня так. Мне бы этого хотелось.
— Хорошо.
Лицо Кэйди расцвело в улыбке.
— Но я буду вам благодарен, если вы никому больше не скажете.
— Не скажу. Обещаю.
При мысли о том, что у них теперь есть общий секрет, она ощутила дрожь волнения и крепко обхватила колени руками. Джесс Голт. Какое мужественное имя! Очень ему идет. «Голт» звучало грозно, но вот «Джесс»… Это можно было трактовать и так и этак.
— А вы красивая, когда улыбаетесь.
— О!
Кэйди торопливо отбросила назад упавшие на грудь волосы, изо всех сил стараясь не краснеть. Ей пришло в голову, что она могла бы вернуть ему комплимент. Теми же самыми словами.
— Вы вообще красивая, но особенно, когда улыбаетесь. У вас в глазах появляются огоньки и такие веселые морщинки вокруг. И уголки рта совсем чуть-чуть приподнимаются.
Теперь она точно знала, что краснеет, и ничего не могла с этим поделать. Казалось, Голт искренен, хотя на его лице играла улыбка. Мужчины постоянно говорили ей разного рода глупости, на которые она не обращала внимания. Но до сих пор ни один из них так не углублялся в детали.
«Мистер Голт, вы мне льстите». Однажды Кэйди слышала, как какая-то девица бросила такую фразу своему кавалеру воскресным утром на ступенях церкви. Эти слова показались ей глупыми, но почему-то застряли в памяти. И вот теперь она сама, словно какая-нибудь красотка довоенных времен в платье с кринолином, воспользовалась ими, чтобы дать ответ Джессу Голту. Щеки у нее горели.
— И где берут такую кожу? — прошептал он. Но это был совсем не тот страшный шепот, которым Голт пользовался в разговорах с мужчинами.
Скорее он походил на ласку.
— Я даже слов не знаю, чтобы описать цвет вашего лица. Вот сейчас, например. Как персик… Нет, светлее. Нежнее. Мисс Кэйди Макгилл, я в жизни не встречал девушки красивее вас.
Она оперлась подбородком о колено, он придвинулся ближе. Теперь их лица находились на расстоянии пяти дюймов друг от друга. Голт опустил взгляд на ее губы, и Кэйди вообразила, как их уголки приподнимаются «совсем чуть-чуть». В точности, как он сказал. Казалось, они вот-вот поцелуются. Прямо здесь, у нее на заднем крыльце. Интересно, как это будет? Под черными усами у него красивый рот — полный и мужественный. И усы вроде бы не колючие. Дюйм за дюймом их лица сближались. Вот его дыхание защекотало ей щеку. Она закрыла глаза.
— Мисс Кэйди?
Леви. Зовет ее из-за закрытой двери кабинета. Джесс не двинулся с места, только улыбнулся ленивой, волнующей улыбкой, но Кэйди выпрямилась, словно ее стегнули крапивой, и схватилась рукой за плотно запахнутый ворот халата.
— Да?
— Мисс Кэйди, с вами все в порядке?
— Да, все в порядке.
— Парни вас заждались, хотят играть в карты. Я им сказал, что вы сейчас придете.
— Да, я сейчас приду. Спасибо, Леви.
— Да, мэм.
Кэйди прислушалась к его легким удаляющимся шагам.
— Ну что ж… — начала она.
— Ну что ж, — улыбнулся Джесс.
Ей почему-то захотелось смеяться. Нервы, наверное. Она встала, а Голт остался на месте. Секунду он изучал ее босые ноги, потом откинулся назад и заглянул в лицо. Никогда раньше ей не приходилось видеть в глазах мужчины такой… высокой оценки. Жара уже спала, но ей вдруг стало жарко.
— Ну что ж, мне, пожалуй, пора одеваться…
— Да, пожалуй.
Он по-прежнему не двигался, поэтому Кэйди оставила его на крыльце и ушла одеваться за ширмой, захватив зеленое платье и все остальное. Это была красивая, складывающаяся в три раза ширма с изображением Венеры, купающейся в лесу в окружении обнаженных нимф. Нечего и говорить, ее не было в этой комнате, когда здесь жил мистер Шлегель. Кэйди нашла ширму на чердаке и принесла вниз. За ней она переодевалась, когда у нее в комнате бывали посетители — Хэм, или Леви, или одна из девушек. Кэйди надеялась, что Джессу ширма тоже понравится. Ей не хотелось спешить: ее охватила приятная сонливость, руки и ноги как-то странно отяжелели, но она слышала, как Чико наигрывает на пианино «Ковбойских девушек» — верный знак, что субботний вечер в разгаре.
— Нравится вам ваша комната? — спросила Кэйди, просто чтобы что-нибудь сказать, пока натягивала чулки и закрепляла подвязки.
