а люди согласно загудели. То тут, то там слышались возгласы одобрения. Парень ухмыльнулся, опьяненный вниманием к своей персоне, и важно продолжил:
— Калвина была не одна. Ей помогали те, кто сейчас понесут равноценное наказание. — Джордж, при помощи сподручных, выволок на постамент троих парней и, оглядев их, звучно продолжил: — Мы решим, какое наказание они заслужили. В любом случае, достойных невест им уже не встретить. Кто захочет связывать свою жизнь с такими?
Парень брезгливо окинул взглядом виновных и обернулся к толпе:
— Сколько ударов плетью за жизнь невинной девушки вы потребуете? — спросил он.
Люди начали кричать:
— Тридцать!
— Пятьдесят!..
— Убить, так же, как они хотели убить девчонку!
Джордж усмехнулся:
— В первую очередь это решит та, которую они чуть не погубили — Амедеа. — Он указал на меня, а я, растерявшись, заметила, как на меня уставилась по меньшей мере сотня пар глаз. Что ж, затем я и пришла.
Я выпрямила спину и гордо поднялась по деревянным ступеням. Остановившись возле Джорджа, я немного недоумевала, к чему это показательное выступление? Народ у нас простой, мы действительно не знали до этих пор, как проходят прилюдные наказания, но сомневаюсь, что из этого устраивают представление. Но кто знает…
Я развернулась к парням и неожиданно встретилась глазами с тем, кто принес мне воду. Он смотрел на меня с надеждой, или мне показалось? Внутри все сжалось.
Джордж тем временем продолжал свой звездный час:
— Амедеа, это они помогали Калвине тебя похитить и держать в подвале? — Он смотрел не на меня, а в толпу. Поэтому я не сразу нашлась, что ответить. Но тишина затянулась, и я кивнула.
— Да, это они, — проговорила я с легким замешательством в голосе. В глазах парней отразилось отчаяние, и я быстро добавила: — Кроме вот этого! — Я указала пальцем на парня, что принес мне кувшин с водой и оттянул час смерти до прихода фавна. Да и что немаловажно, вопреки всему, даже пальцем ко мне не притронулся, хотя я ожидала другого. — Его не было среди них, он не виноват! — уверенно сказала я и внимательно посмотрела на парня, молясь, чтобы он не выдал себя. Но парень лишь опустил взгляд и задрожал. Мне показалось, он сейчас признается, наказав таким образом сам себя.
Во избежание этого я посмотрела на Джорджа и быстро сказала:
— Если это все, то я пойду! Но хочу добавить: эти парни лишь выполняли указ Калвины, они ничего мне не сделали. Хотя могли бы… — Я сглотнула ком в горле и продолжила: — Джордж, не наказывай их сильно, я их прощаю!
Быстро спустившись и даже не взглянув на парней, я подбежала к шокированной Паолине и потянула ее прочь. Не успела далеко отойти, как голос Джорджа ударил в спину:
— По двадцать ударов плетью этим двоим. Третьего отпустить.
Я выдохнула. Пусть так, это не самое суровое наказание. Все, что могла — я сделала.
Мы шли так быстро, как могли. Повернув на мою улицу, Паолина уперлась и громко выдохнула:
— Все, я больше не могу! Мы несемся, как будто за нами гонятся волки! — Она поставила руки на пояс и пыталась отдышаться.
— Не волки, а совесть, — выдохнула я, — но ты права, от нее не убежишь. Это я в какой-то мере виновата, что они сейчас терпят муки. И я малодушно сбежала, чтобы не слышать их крики и свист бича.
Паолина возмущенно покачала головой:
— Еще и себя винит! Да виновата ты лишь в том, что иногда ведешь себя слишком мягко!
Я невесело засмеялась.
— Я однажды врезала раскаленной сковородой Джорджу по рукам!
— А надо было между ног! Может, тогда б Калвина и не приревновала — не к чему было бы! — Женщина игриво повела бровями, рассмешив меня. На душе стало немного легче. Может, она и права. Каждый заслужил свое наказание.
К вечеру, завершив все дела, я села на порожек и устало сняла с головы платок. Устремила взгляд на лес, и сердце заныло. Почему же Киро молчит?.. Кусая губы, я раздумывала, стоит ли мне опять уходить ночью в лес. Дед мне этого не простит. Но с другой стороны, вряд ли кто-то решится сейчас напасть на меня. Все видели прилюдную порку, и не думаю, что у кого-то возникнет желание ощутить подобное на своей шкуре. Договорившись с совестью, я умылась, переоделась в свежее платье и отправилась в лес.
Уже подходя к кромке леса, где густые тени ложились на холмы, укутывая их в ночь, я приостановилась. Глупость моего поступка нельзя было оспорить. Но я упрямо покачала головой. Я должна его увидеть. Просто поблагодарить. И если он больше не захочет меня видеть, я уйду и больше никогда его не потревожу. Шагнула в тень деревьев и пошла по знакомой тропинке. Буквально сразу ко мне присоединился Амико, и я с облегчением вздохнула.
— Амико, отведи меня к Киро, пожалуйста.
Я ожидала, что волк пойдет вперед, приготовившись следовать за ним. Но он сел напротив и покачал головой, будто человек. Это что значит? Он отказывается?
— Киро не хочет меня видеть?
Амико не шелохнулся. И как это понимать? Я округлила глаза, которые предательски наполнились слезами. Но упрямства мне не занимать. Присела возле волка и заглянула ему в глаза:
— Амико, не ради него, а ради меня, скажи, где он, или же я останусь сидеть здесь навечно! — Я знала, что зверь уже убедился в моем упрямстве, поэтому уселась на траву и стала ждать.
Волк смотрел на меня не мигая. В его голове явно шла борьба: он взвешивал все за и против. Все же спустя какое-то время Амико устало выдохнул и поплелся в чащу.
— Спасибо, друг! — вырвалось у меня.
Волк лишь вздохнул еще раз, якобы говоря: «Ты и мертвого убедишь».
Мы дошли до края тропы. Впереди показался Киро. Он неслышно обратился к волку, и тот ушел. Мы с фавном остались наедине, молча буравя друг друга глазами.
Первой сдалась я:
— Киро, почему ты пропал? Ты больше не хочешь меня видеть?
Как я ни старалась, но скрыть отчаянье в голосе у меня не вышло.
Фавн подошел ближе, и я смогла разглядеть его болезненный вид. «Разве боги могут болеть?» — пронеслось в моей голове. Я прикоснулась к его щеке, и он вздрогнул, но не отошел. Он закрыл глаза, нежась в моих ласковых прикосновениях, и шепотом произнес:
— Я не мог прийти. На это у меня не хватало сил. Я все отдал тебе, чтобы ты смогла победить смерть, иначе ты бы не справилась…
