Книга На гуме - Глеб Берг

– Н-не знаю, – помешкав, заикнулся Нарек и моментально сменил агрессию на смущение.

– Ну, давай попробуем, – она повернулась к нам спиной и лицом к Нареку, расстегнула свою красную олимпийку и показала ему грудь.

– Ааа, падла, – рассмеялся я.

– Ой! – только и смог вымолвить Нарек.

– Понравилось? – улыбнулась Таня.

– Да…

Нарека явно начинало клинить. Нижняя челюсть у него в буквальном смысле отвисла, взгляд затуманился сильнее обычного, а из уголка рта к полу шелкопрядом потянулась слюна.

– Хочешь потрогать?

– Нууу… – в смущении заколебался он.

– Пойдем в туалет, – предложила Таня и мягко увлекла его за собой.

– Нарек, главное в пилотку не ныряй – уважать перестанут, – бросил ему вслед Барышник, но опомнившись, добавил, – хотя, кому я это говорю?

В следующие минут сорок Таня развлекала нас дрессировкой несчастного юродивого, капризничая, сменяя холодность лаской и наоборот. Но оказалось, что и Нарек – не подкаблучник – он до последнего показывал характер, то виляя хвостиком, как послушный пудель, то вдруг агрессивничая как замкнувший пит-буль. В какой-то момент, охваченный порывом ненависти, он замахнулся на Таню своей палкой.

– Знаешь, Нарек, иди-ка ты на хуй, – заключила она, – раз собрался меня бить, я с тобой вообще разговаривать не буду.

Не находя, что сказать, Нарек опешил.

– Ладно, все, Нарек, иди, куда шел, раз вести себя не умеешь, – вмешался Муслим, – давай-давай! Все! Завтра придешь.

Нарек нехотя послушался.

На другой день, мы вновь торчали на банке. Кто-то принес гашиш и карты и мы в шесть рук раскидывали партию в дурака. На отходах после вчерашних таблеток, совпавших, вероятно, с ПМС, Таня была явно не в духе, а о своих невинных шалостях с бедным Нареком и вовсе не вспоминала.

Зато помнил он. Ромео появился на банке едва мы доиграли очередную партию и прямо заявил, что им с Таней необходимо объясниться. От неожиданности Ми, пропустивший разыгравшуюся накануне драму, поперхнулся газировкой, вскочил со своего места и разбрызгивая содержимое бутылки во все сторону убежал на мажорку.

– О чем нам с тобой, говорить, Нарек? – скрывая раздражение и игнорируя реакцию присутствующих, спросила Таня, а ее губы скривились в насмешливо-снисходительной улыбке.

– О том, что между нами произошло.

– А что между нами произошло?

– Ну… – затянул он.

– Я просто дала тебе потрогать сиську. Ты хочешь это обсудить? Давай обсудим.

Казалось, что безмолвие Нарека вот-вот должно прорвать исполненной любви тирадой, но – он молчал, и, судя по выражению лица, был ближе к тому, чтоб начать пускать слюнями пузыри.

– Все, заебал, иди, Нарек, не нависай, – снова вмешался Муслим, – видишь, дама не хочет с тобой сейчас общаться. Нахуй ты такой навязчивый? Тебя родители не учили не приставать к людям?

С надеждой Нарек посмотрел на Таню, но, не найдя в ее глазах и тени сочувствия, тяжело вздохнул и нехотя поплелся прочь.

С тех пор он приходил на банк каждую перемену в надежде застать Таню. Все это продолжалось пару недель, пока Мини-Гера – однокурсник Нарека – скорее от безудержности, чем из благих побуждений, избавил его от любовного помешательства, а Таню от назойливого воздыхателя.

В тот день я, Муслим, Мини-Гера и еще несколько человек петочились на банке. Мы только что покурили и рассуждали на псевдо-философские темы. Моя нехитрая гипотеза заключалась в том, что вовсе не обязательно убивать кого-то топором, чтобы почувствовать себя «право имеющим». Речь шла не о каком-то пафосном триумфе воли в духе Достоевского или Лени Рифеншталь, напротив, все сводилось к тому, что можно изменить судьбу человека просто окропив его уриной или попросту обоссав. Когда-нибудь забудет тот, кто сделал, забудут и те, кто наблюдал, но тот, кого обоссали, для самого себя до самой смерти останется обоссаным.

Нареку просто не повезло оказаться не в том месте не в то время. Он как обычно дежурил шагах в пятидесяти от нас, надеясь встретить Таню, когда Мини-Гера, внимательно слушавший мою речь и ловивший каждое слово умными, как у собаки, глазами, решил испытать услышанную гипотезу жизнью.

– Кайф, я на Нарека поссу? – предложил он Муслиму.

– Аааа давай, – обрадовался накуренный Муслик.

Отлучившись в туалет и вернувшись с полной бутылкой, Мини-Гера давился смехом в предвкушении задуманного розыгрыша.

– Эу, Нарек, подойди-ка сюда, – позвал Муслим.

– Зачем? – откликнулся Нарек с безопасного расстояния.

– Ебанный свет, ты чо такой сложный, а? Тут пацаны тебе интерес задать хотят.

Осторожно ступая по вздувшемуся паркету, на нешуточной измене, Нарек стал медленно приближаться к нам. Он явно что-то заподозрил и потому готов был удрать в любую секунду. «С этими нерусскими нужно держать ухо востро» – читалось в его взгляде.

– Нарек, – обратился к нему Мини-Гера, когда расстояние сократилось до убойного, – чо у тебя с этой Таней, приколи.

Нарек было открыл рот, и приготовился излить душу, но не успел издать и звука, как по-кошачьи молниенсным движением Геракл выхватил из-за спины уже открытую бутылку и выпустил струю янтарной жидкости в его сторону. Чудом увернувшись, Нарек бросился наутек.

Со звонким смехом Мини-Гера пустился в погоню, разбрызгивая на ходу капли мочи. Когда оба скрылись на мажорке, мы все буквально покатывались со смеха.

Спустя минуту, на горизонте показался Геракл с пустой бутылкой в руках.

– Догнал! – победоносно провозгласил он и голос его эхом разнесся по коридору.

Больше Нарек не приходил на банк, но на Муслима, вроде, зла не держал – варианта не было – и через пару недель прислал ему плоды своего творчества – книгу, первая глава которой, называлась «Таня, королева секса».

10

Близился март, зимняя сессия, наконец, миновала. На абсолютных голяках мы с Барышником и Муслимом сидели за компьютером в Максе и, попивая газировку, любезно приобретенную терпилой по имени Димарик, просматривали сайт с анкетами московских проституток. С мороза один за другим в Макс заходили разрумянившиеся абреки с инеем на смоляных ресницах и до блеска начищенными летними туфлями на ногах. Все как один, согласно последним университетским трендам, были одеты в полосатые брюки, приталенные куртки из дубленной кожи, отороченные мехом, и неизменные шапки-пидарки – те самые, с крупными логотипами.

– Бля, смотри че за путана! – понизил голос Барышник и, как олигофрен застучал ладонью по клавиатуре.

– Э, тебе вообще нельзя такое смотреть, – забрал я у него мышку, – походу про тебя говорят: качан дымит – башка не варит.

– В натуре, хайван, – стал смеяться над ним Муслим.

– Заебал, Марк, отдай, –