количеству ребят, что не успевала молиться за каждого из них. Сотрудники больниц и геи по-прежнему связывались со мной по телефону. Позвонил Джим и сказал, что Тим снова попал в больницу с легочной инфекцией. Его поместили в изолятор.
– Там всем заправляет одна медсестра…
– Да, я ее знаю, – сказала я. – Она в отделении за главную.
Эта женщина ни во что не ставила геев и, ничуть не сдерживаясь, демонстрировала им свое отношение. Оставалось только гадать, как она издевается над таким вольнолюбивым человеком, как Тим.
– Он очень подавлен, – сказал Джим и замолк.
– Я съезжу его подбодрить, – пообещала я.
По пути в больницу на меня накатывала злость, когда я начинала думать, как старшая медсестра унижает Тима. Многие медсестры перестали носить скафандры: наверное, они видели, что я захожу в палату без специального костюма и выхожу обратно живая и невредимая. Но только не эта. Я уверена, что и в изоляторе Тим оказался ее стараниями. Она грубо обращалась с пациентами и при мне, особенно когда я просиживала с больными так долго, что, видимо, в ее глазах начинала сливаться с обоями. От больных я знала, что она была в числе тех, кто нашептывал им: «Ты сам во всем виноват».
Когда я проезжала мимо полуразрушенной заправки Road Runner, одной из самых грязных в городе, у меня появилась мысль. В мужских туалетах на таких заправках часто стоят торговые автоматы с презервативами – как правило, сувенирными. Постучавшись, я открыла дверь туалета и действительно сразу заметила автомат с ребристыми презервативами. У этих любопытных резиновых изделий на конце торчат заостренные пупырышки: предполагается, что так «она» получит больше удовольствия. Опустив в прорезь пятьдесят центов, я получила розовый презерватив. И убрала его в карман.
Приехав в больницу, я дошла до палаты Тима, развернула презерватив и, словно брошку, приколола его к блузке. Когда я вошла, Тим встретил меня растерянной улыбкой. Я знала, что скоро должна явиться старшая медсестра и отругать меня за то, что я не надела халат с бахилами. Она и вправду не заставила себя долго ждать и с криками ворвалась в палату.
– Помогает ли презерватив избежать заражения? – спросила я, стоя напротив Тима. Мы с ним улыбнулись друг другу.
– Говорят, что да, – ответила медсестра.
Я повернулась к ней, чтобы она заметила мою брошку.
– Что ж, я надела презерватив.
Медсестра посмотрела на меня растерянно, а потом смущенно. Тим засмеялся, и от этого она пришла в бешенство. Не глядя на меня, она обратилась к нему:
– Ты опасен для всех в нашем отделении!
– Нет, неправда, – сказала я. – А от моего презерватива ровно столько же пользы, сколько и от вашего жуткого костюма.
Медсестра вылетела из палаты, хлопнув дверью.
– Это было потрясающе, – сказал Тим.
– И не говори. – Я выдвинула из угла стул. – Теперь-то мы с тобой, Тим, знаем, что хозяйка здесь я. И все это ради тебя.
– Очень признателен, – сказал Тим. Вид у него был невеселый. – Мне очень хочется домой.
– Знаю, – ответила я. – Считай, что ты споткнулся на кочке. У тебя впереди длинная дорога, на которой еще много кочек. Мы вытащим тебя отсюда.
Я была в этом уверена, ведь иначе ни за что не пообещала бы этого Тиму. Мы проболтали целый час, и тут в палату вошла низенькая медсестра в скафандре. Она привезла столик с иглой и пробиркой. Когда медсестра увидела меня, у нее расширились глаза. В них читался неподдельный ужас.
– Вы, наверное, недавно здесь работаете, – приветливо сказала я.
– Врач попросил взять кровь, – сказала она. – Для общего анализа.
– Они сосчитают твои лейкоциты, – объяснила я Тиму. – Отлично. Это хорошее дело. – С этими словами я повернулась к медсестре. – Ну что, уколете его?
– Да, – ответила она дрожащим голосом.
Она, видимо, единственная из всех решилась зайти, потому что у новеньких не принято отказываться.
Она подготовила Тима к процедуре и нарочито долго искала его вену, хотя вены Тима были видны даже из космоса. Я впервые так близко рассматривала кожу на его руках и заметила небольшие рубцы, оставшиеся от уколов.
Руки у медсестры дрожали. Она занесла было иглу, но тут же в страхе отстранилась. Тим поморщился, а девушка, казалось, вот-вот упадет в обморок. Она снова попыталась проколоть вену, но не смогла. Тиму это надоело.
– Дайте мне эту чертову иглу, – сказал он.
Медсестра смутилась, но была готова на все, лишь бы поскорее выбраться из палаты. Медленно и плавно Тим, помогая себе зубами и правой рукой, перевязал жгут, воткнул иглу в вену на левой руке и заполнил пробирку. Когда он закончил, я подала ему кусочек ваты.
– Милая, – сказал мне Тим, – придется научить тебя брать кровь. А то от здешних девушек пока дождешься…
Медсестра рухнула на стул, и на секунду показалось, что она все-таки потеряла сознание.
– Не переживайте, – сказала я ей. – Иногда нужно просто не мешать.
Когда медсестра ушла, я подсела к Тиму. У меня родилась идея.
– Ты правда научишь меня брать кровь?
– Ну конечно, Рути, – ответил он. – У меня нет выбора.
– Мне тут подумалось… – сказала я, пытаясь сформулировать то, что крутилось у меня в голове. – Многие ведь сдают анализы только тогда, когда им становится совсем плохо.
– Как я, например, – согласился Тим.
– Да, как ты. Но сдай ты анализы чуть раньше, то, возможно, мог бы сыграть на опережение.
– Да, но где я мог пройти обследование на СПИД, чтобы остаться при этом в живых и не попасть в список неугодных?
– В этом все и дело, – сказала я. – Ведь если бы анализы проводила я…
– То это была бы совсем другая история.
– А нам очень нужна история, отличная от нынешней.
Мы сразу же наметили план действий: я начну брать анализы у тех, кто хочет провериться. Специальных наборов для обследования на ВИЧ не существовало – нужны были иглы для взятия крови, жгуты и пробирки. Образцы крови сдавались в департамент здравоохранения Арканзаса, который расположен в Литл-Роке. Я могла бы отвозить туда собранные анализы.
Я довольно часто бывала в приемных покоях и в кабинетах врачей и поэтому могла пополнять запасы расходных материалов. Медсестры смотрели на это сквозь пальцы. Всякий раз, когда они заставляли нас с ребятами ждать, я принималась рыться в ящиках и набивать сумку всем необходимым: иглами, ватными шариками, жгутами… Заходила я в больницу с сумкой весом всего пять фунтов, но на выходе она становилась в десять раз тяжелее.
Когда Тим стал чувствовать себя лучше и вернулся домой, мы начали обучение прямо в гостиной. Джим включил радио и тихонько подпевал Рибе Макинтайр, гадая, что же артистка собирается сотворить с каким-то мужчиной.
Как берут анализ крови, я видела множество раз, но ужасно боялась сделать Тиму больно. А у него не было времени со мной возиться.
– Милая, дай мне платок, – сказал он и сам себе перетянул вену. – Вот как это делается.
Тиму казалось, что он показывает мне все очень медленно, но он мог проделать эту процедуру двадцать раз за одну минуту – настолько привык прокалывать себе вену.
– Ладно, – сказал Тим. – Теперь ты.
Я прицелилась иголкой.
– Нет, не так, как будто сажаешь самолет, – сказал Тим, – а не вертолет. Тебе нужно просто попасть в вену.
В результате я все-таки попала и, наполнив кровью стеклянную пробирку, наконец-то выдохнула.
– Я, конечно, не эксфузионист, – сказала я, – но могла бы сыграть эту роль в кино.
Мать Тима вызвалась стать моим следующим подопытным кроликом при условии, что я уколю ее новой иглой под руководством сына.
– Сейчас польется джин, – пробормотал Тим, и мама засмеялась.
Мне нужно было пройти весь путь до конца и получить результаты анализов, чтобы убедиться, что наш план работает. Мама Тима должна была получить отрицательный результат, а сам Тим – положительный. Тогда я буду уверена, что мы все делаем правильно.
У меня нашелся пенопластовый контейнер –
