Однако Коврова преследовало фатальное невезение. Видена Штукне успела вытянуть своего мужа на светлый путь успеха. Во время очереднойтворческой поездки на какую-то стройку века она выпила лишку и упала в колею,где ее переехал бульдозер, за штурвалом которого сидел очередной герой нашего времени,тоже маявшийся глубоким похмельем.
Безутешный вдовец пытался составить себе политическийкапитал, подхватив тему, выроненную из ослабевших рук Видены, а заодно выпускаявоспоминания о своей безвременно почившей супруге, но времена изменились, «Строителибудущего» вышли из моды, и несравненную Вилену Штук благополучно забыли.
На повестке дня стояло новое искусство. Непризнанные гении,абстракционисты и авангардисты, те, кто раньше прятались по котельным идворницким, создавая в тиши свои не востребованные обществом шедевры, проводилитеперь громкие выставки, устраивали вернисажи и презентации и продавали свои непривычные нашему зрителю картины за баснословные, тоже не привычные нашемучеловеку суммы.
Тут-то Александр и познакомился с Зинаидой Плотицыной.
Зинаида была утонченная женщина с вечно затуманеннымвзглядом и загадочной фигурой.
Взгляд ее был затуманен оттого, что она постоянно находиласьв творческом поиске, а фигура казалась загадочной, потому что Зинаида вечнонадевала на себя, поверх сильно вылинявшей клетчатой мужской рубахи, которуюпрежде называли ковбойкой, несколько бесформенных, вытянутых на локтях свитеровнеаккуратной ручной вязки. Сверху на свои свитера она навешивала несколькониток бус, либо деревянных, самой грубой работы, либо сделанных из зубов неизвестных науке животных, либо, на худой конец, из необожженной глины.
Остановив в углу кого-нибудь из зазевавшихсябратьев-художников, Зинаида показывала ему очередное свое ожерелье и говорила,глядя куда-то вдаль своим туманным, ищущим взглядом:
— Это, понимаешь ты, родной, настоящая, подлинная осинаиз наших, родной, исконных лесов!
Подлинная, натуральная осина! Понимаешь, родной? Чуешь,какая от нее исходит незамутненная сила? Хочешь припасть к ее источнику?
Художники по большей части спешили уклончиво согласиться сЗинаидой и ретироваться куда-нибудь подальше. Однако, когда Плотицынаостановила в свой черед Александра Коврова, наш герой глубоко вздохнул ирешительно бросился в источник незамутненной силы. Он уже прочел нескольковосторженных отзывов о работах Зинаиды и почувствовал исходящий от нее бодрящийзапах успеха.
В то время Плотицына проходила свой «сиреневый период». Всеее работы были выполнены в изысканной сиренево-фиолетовой гамме.
Она написала целую серию «сиреневых девушек», которых дляпростоты и порядка просто нумеровала. Особенный успех имела «Сиреневая девушканомер шестнадцать», в чертах которой явственно угадывалось сходство с самойхудожницей — тот же затуманенный поисками истины взгляд сиреневых глаз, те жебесформенные сиреневые свитера, только вместо ног у сиреневой девушки былиавтомобильные колеса с цельнолитыми титановыми дисками, а вместо рук —металлические манипуляторы.
Подводя Коврова к своей любимой работе, Зинаида по-хозяйскиприхватывала его за локоть и вещала глубоким трагическим контральто:
— Ты видишь, родной, какая от нее исходит подлиннаясила? Это ведь наша исконная, незамутненная краса! Хочешь припасть к ееисточнику?
И Ковров послушно припадал к источнику.
Вскоре «Сиреневая девушка номер шестнадцать» былаприобретена известным немецким коллекционером, и слава Зинаиды Плотицынойподнялась, как тесто на свежих дрожжах. Ковров благополучно грелся в лучах этойславы.
Кроме «сиреневых девушек» Зинаида написала полтора десятка«сиреневых стариков», частично тоже колесных, частично же — на гусеничном ходу.В этих стариках она видела источник подлинной, незамутненной мудрости.
Позднее, в духе времени, она выполнила портрет «Сиреневогорэкетира». Рэкетир имел особенно большой успех, а когда его купил пожелавшийостаться неизвестным любитель искусства, заплатив втрое больше, чем немецкийколлекционер, судьба Зинаиды была определена.
Она прекратила творческие искания, поставила крест нанаметившемся у нее «оранжевом периоде» и принялась поточным методом штамповатьна заказ новых «сиреневых рэкетиров».
В определенных кругах стало модным приобретать собственныйпортрет в сиреневой гамме работы Зинаиды Плотицыной и говорить приглашеннымдомой коллегам:
— Понима-аешь, брателло, это круто! У самого Винтатакая точно картина висит! Только у него колеса от шестисотого «мерса», а уменя, гляди, от «феррари»! Прикинь, как круто!
После таких слов «брателло» не мог ни спать, ни есть, покасам не обзаведется такой же сиреневой картиной.
Правда, братья по цеху начинали коситься на Зинаиду ипоговаривать, что она лишилась своей незамутненной силы и вообще разменяла дарна медную монету, но эти разговоры всегда можно было списать на банальнуюзависть.
Тем не менее благосостояние Зинаиды неуклонно росло, росла иее популярность в определенных кругах. Ковров наконец-то настоял на том, чтобызаконным образом оформить их отношения. Зинаида, которая до тогопренебрежительно отзывалась об узах брака, неожиданно проявила удивительныйэнтузиазм и даже затребовала полноценное церковное венчание.
— Понимаешь, родной, — говорила она очередномуколлеге, приглашая его на церемонию, это наше исконное, подлинное.., источник,понимаешь, незамутненной самости…
Церемония прошла на высшем уровне, и Зинаида ради нее дажеотказалась от привычных клетчатых рубах и грубошерстных свитеров.
Получив официальный статус. Ковров принялся с удвоеннойсилой выбивать дивиденды из славы и заработков своей новоиспеченной жены.Первым делом он выстроил роскошный трехэтажный загородный дом, на который ушливсе деньги, вырученные от продажи «сиреневых рэкетиров». В тот самый день,когда дом был закончен, случилось непоправимое.
Зинаида в своем новом доме писала портрет очередного«брателло». Однако на этот раз ей не повезло с моделью. Коллеги «брателло»,что-то с ним не поделившие, заложили в дом художницы мощный заряд взрывчатки,который и был взорван во время очередного сеанса. То, что не погибло привзрыве, было уничтожено возникшим после него пожаром. Под руинами дома былипохоронены сама художница, все ее работы сиреневого и прочих периодов,невезучий «брателло», его незаконченный портрет и светлые надежды АлександраКоврова.
Сам Александр в это время находился в городе, где обсуждал сдизайнером проект отделки третьего этажа. Поскольку от особняка остался толькофундамент, отделка третьего этажа стала неактуальна, но дизайнер, разумеется,не вернул деньги за выполненный проект.
Александр был безутешен. Не то чтобы он очень искреннеоплакивал погибшую Зинаиду, но он снова оказался у разбитого корыта. От жены неосталось ни славы, ни денег, ни жилплощади.
