Но Ольга не вернулась. Ни через несколько часов, ни к вечеру, ни на следующий день.
Глава 5
Непроглядная ночь опустилась на Стамбул. Налетавший с Босфора ветер доносил запахи моря и хвои. В окружавшем дом саду тихо пели сверчки. Кругом царило такое умиротворение, что, казалось, ничто не способно разрушить этот благодатный покой.
Ольга тенью проскользнула по окутанному тьмой дому. Они с Иваном и Михаилом разрабатывали план несколько недель, готовились, и теперь все работало слаженно, как часы. Камеры внутреннего наблюдения своевременно вырубились. Одного охранника, дежурившего на входе на территорию, тоже убрали. Но в дом Ольга пошла одна, хотя Иван, как и в прошлый раз, во время операции на Миконосе, долго увещевал ее, орал и даже грозил. Но Ольга твердо была намерена разобраться с последним из ублюдков, исковеркавших ее жизнь, сама.
Она бывала в этом доме не раз – и, где расположена спальня, догадывалась. Вместе с Иваном и Михаилом они раздобыли план усадьбы и долго сидели над ним, прикидывая, точны ли ее предположения. От этого могло зависеть многое. И теперь, бесшумно поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж и войдя в нужную комнату, Ольга обрадовалась, что не ошиблась.
Несмотря на роскошное убранство, в комнате ощутимо пахло болезнью – медикаментами и тем особым запахом, что стоит в больничных палатах. Оборудовано тут все было так, чтобы максимально облегчить жизнь неходячему инвалиду. Ольга, посветив себе фонариком, увидела кровать, оснащенную каким-то хитрым механизмом, металлические двери лифта, благодаря которому Аслан Теветоглу мог прямо из спальни попасть на первый этаж. Голубоватый луч фонаря скользнул дальше, пробежал по одеялу, подушке. И стало ясно, что кровать пуста. И в ту же секунду от окна, расположенного в дальней части комнаты, раздался голос:
– Ну здравствуйте, Оленька!
Голос был ей отлично знаком, только до сих пор он в ее присутствии произносил только турецкие, изредка английские слова. Теперь же внезапно заговорил на чистом русском.
Под потолком вспыхнули лампы, комната осветилась, и Ольга увидела у окна инвалидную коляску, в которой сидел, наставив на нее ствол, Аслан Теветоглу.
– Значит, догадалась наконец, – усмехаясь, произнес он. – А я все ждал, когда же сообразишь.
– Ты с самого начала знал, кто я? – спросила Ольга, не отрывая взгляда от нацеленного на нее оружия.
– Ты пушку-то брось, – мягко сказал Аслан. – А то мешает беседовать.
Ольга под его взглядом медленно бросила пистолет на пол и отпихнула ногой в сторону.
– Конечно, я с самого начала знал, кто ты такая. Навел справки. Да и без справок трудно было бы не узнать дочь Фараона и его красавицы жены.
– Да, пластику я не делала. Не догадалась, – едко отозвалась Ольга.
Она цепким взглядом оглядывала комнату, оценивала расстояние между собой и Асланом. Прикидывала, как выпутаться из положения, в котором оказалась. Страха под нацеленным на нее дулом не было, только колоссальная сосредоточенность.
– Почему же ты сразу меня не убил? – спросила она и едва заметно придвинулась ближе, сократила расстояние буквально на пару сантиметров.
– А интересно было, – усмехнулся Аслан. – Я человек пожилой, к тому же инвалид. И за то спасибо врачам, по кускам собрали, когда падла одна мне в спину обойму всадила. Развлечений у меня мало, а тут такой, можно сказать, десерт. К тому же очень уж хотелось побеседовать с тобой по душам. Я вообще считаю, что в этом была главная твоя ошибка – ты ни разу не попыталась поговорить с теми, кому мстила.
– О чем мне было с ними разговаривать? – хмыкнула Ольга и сделала еще один плавный, крохотный шажок.
– Да хотя бы о том, за что убили твоего отца, – отозвался Аслан.
– За то, что многим перешел дорогу? – бросила Ольга.
В груди поднималась черная ненависть. Этот седой паралитик смотрел на нее, усмехался и рассуждал, не испытывая и тени стыда за то, что некогда на ее глазах, глазах ребенка, жестоко убил ее родителей. Он много лет был поблизости, он знал, кто она такая, и смотрел на нее с холодным исследовательским любопытством. Пожалуй, он заслуживал смерти больше, чем двое других, которых она уже уничтожила.
– Это верно, – кивнул Аслан. – Но приговорили его не за это. Папик твой, дорогая Оленька, был крысой. Валил братву за бабло по приказу конторы.
– Что ты несешь? – ахнула Ольга.
Будь у нее в руках оружие, она бы, не раздумывая ни секунды, снесла Алику Бакинскому его седую голову. Но пистолет валялся на полу, отсвечивал вороненым боком.
– Да, Оленька, как ни жаль тебя расстраивать, но двурушником был Фараон. Наше дорогое государство поручало ему – неофициально, конечно – устранять неугодных ему авторитетов. А братва его за своего считала. Но сомнения кое у кого появлялись. А он как почуял, что жареным запахло, надул сразу всех. И у конторы бабла увел, и у паханов из-под носа ушел. Ловкий был мужик. Если б за тобой не приехал, может, и до сих пор жив был бы.
– Сука, – негромко произнесла Ольга. – Какая же ты сука, Аслан.
– Но ты себя не вини, – продолжал инвалид, осклабясь. – Если б не мы, так федералы его бы грохнули. Мы просто первыми успели. А с крысами оно всегда так бывает…
Договорить он не успел. Все решил секундный порыв. Не пустись Аслан в откровения, она бы более четко продумала свои действия. Но сейчас медлить не было сил. Волк внутри ее рвался с цепи и требовал немедленно вцепиться в горло врагу.
Ольга прыгнула вперед. Выстрел прогрохотал так, что заложило уши. Пуля просвистела мимо, оцарапав предплечье, а в следующую секунду она уже выбила оружие из рук Аслана носком ботинка и, опрокинув кресло-каталку, повалила старика на пол.
– Тревожная кнопка у тебя в ручке кресла, да? – прошипела Ольга, смыкая руки на горле Аслана. – Покрасоваться хотел, урод, повыпендриваться. А потом охрану вызвать? Не вышло, ублюдок…
– Падла, – просипел Аслан. – Жаль я тебя еще тогда, в детстве, не прикончил.
Лицо его побагровело, глаза вылезли из орбит. Ольга до боли в пальцах сжимала хватку на дряблом старческом горле. И, казалось, еще пара минут, и все будет кончено. Но у Аслана, как у всех неходячих, оказались чрезвычайно сильные руки. Несмотря на нехватку воздуха, ему удалось оглушить ее ударом в висок, рвануться, сбрасывая Ольгу с себя.
Кресло во время падения отлетело в сторону, и Аслан пополз к нему, опираясь о пол руками и приволакивая недвижимые ноги.
В голове у Ольги звенело, перед глазами мелькали черные мухи. И все же она успела первой. Рывком добралась до аслановского пистолета, вцепилась в рукоять обеими руками и, почти не целясь, с рыком нажала на спуск. И нажимала, и нажимала, с удовлетворением глядя, как выцветшие старческие глаза на мгновение вспыхивают изумлением и тут же гаснут. Как конвульсивно дергается прошитое пулями дряблое тело. И, наконец, кровавым цветком разлетается голова. К этому она шла всю жизнь. Их больше не было, не было сволочей, лишивших ее детства, убивших отца и мать. Тех, из-за кого она много лет просыпалась в кошмарах, тех, кого поклялась уничтожить, зная, что ей не будет покоя, пока они живут на земле. Теперь, впервые за тридцать лет, она могла вздохнуть полной грудью.
