Под виноградом, около стола, стояла женщина с поднятыми наверх волосами, в волосах светилась седина. На женщине была цветастая блузка и мешковатые штаны, подпоясанные шнурком. За столом, боком к двери, сидела девочка, её прямые жёлтые пряди-ленты свисали на выцветший комбинезон.
Джолин выпила одним махом полстакана тёмно-красного сока и накинулась на еду, горкой лежавшую на её тарелке.
Закончив со взвешиванием, кассирша опять загородила собой дверной проём. Вар попытался заглянуть сбоку.
— Двадцать три двадцать, — сказала кассирша, закидывая его покупки в бумажный пакет.
Вар вытянул шею. Женщина в саду — видимо, миссис Ставрос — указывала вверх, на виноград, и что-то говорила. Джолин кивала.
— Двадцать три двадцать, — повторила кассирша и вытянула вперёд руку, а вторую упёрла в бок. И сразу стала похожа на чайник.
Вар поднялся на цыпочки — ничего ближе к сторожевой башне он не мог сейчас придумать. Миссис Ставрос, держа руку на плече Джолин, положила ей что-то ещё на тарелку, и в этот момент Джолин откинула голову, и раздался звук, которого Вар никогда прежде не слышал.
Звук был хороший — как негромкое журчание, как вода в фонтане. Даже удивительно, что такой звук может исходить от кого-то, у кого такие острые локти и коленки. И такие глаза-бойницы.
А был бы он сейчас по-настоящему на сторожевой башне — мог бы и свалиться. Он не знал, что Джолин умеет смеяться.
33
Когда Вар спрыгнул с ветки и увидел человека на остановке, он чуть не выронил бумажный пакет с покупками.
Это потому, что волосы у этого человека были кудрявые, колечками, в точности как у мамы Вара. Только коротко стриженные, как у самого Вара.
Вар быстро шагнул за ствол дуба, но человек уже обернулся.
— Вар, — крикнул он и поднял руку. — Вот ты где.
Вар подошёл, волоча ноги, которые вдруг разучились нормально ходить.
— Дядя Сай. Что ты здесь делаешь?
Дядя Сай покачал пальцем.
— Неправильный вопрос, маленький человече, — сказал он и засмеялся так, что Вару стало окончательно несмешно. — Правильный вопрос: что ты делаешь здесь? А не там. — Он кивнул в сторону «Рекреации».
Вар открыл рот, но из него ничего не вылетело.
— Ладно, тогда я первый. — Дядя Сай похлопал ладонью по скамейке. Вар сел. — Твоя мама попросила меня забрать тебя из лагеря. Представь, каково же было моё удивление, когда я прибыл в лагерь — а моего племянника там нет.
Вар представил, каково же было дядино удивление. И закрыл лицо руками.
— Ты кого-нибудь спрашивал про меня?
— Да. Одного юношу примерно твоего возраста. Он мне показал, где лежит журнал самозаписи. Вот только мой племянник в этом журнале сегодня не отмечался. Как, впрочем, и всю предыдущую неделю.
Вар застонал. И, чуточку раздвинув пальцы, посмотрел на дядю.
— И ты подал заявление? О розыске или как оно называется.
— Нет. Я собрался звонить твоей маме. Но тут вспомнил, как она мне говорила: каждый день её сын возвращается домой автобусом на три сорок пять. Гм, подумал я. Каждое утро она отвозит тебя в лагерь, в лагерь ты не идёшь, но потом садишься на автобус и приезжаешь домой. Вот я и решил подождать тебя здесь.
Вар поднял голову.
— Я не могу, дядя Сай. Там ужасно.
— Ну, это я успел разглядеть. В твоём возрасте я бы тоже оттуда удрал. Но прятаться весь день за деревом? Нет, маленький человече, это не дело.
— Я не прятался за деревом.
— Я видел тебя, Вар. Ты вышел вон из-за того большого дуба, — сказал дядя Сай, и голос его звучал мягко, но очень, очень печально.
Вар встал и подхватил пакет с греческими плодами.
— Пойдём. Я покажу тебе, где я был.
34
Дядя Сай достал из холодильника пиво, прошёл к кухонному столу и, легко подпрыгнув, уселся на рабочую поверхность. Он двигался с грацией худого и ленивого кота.
Вар выгрузил из пакета фрукты с овощами и налил себе апельсинового сока.
— Ты им расскажешь? — Он искоса наблюдал за дядей.
Дядя Сай расположился удобнее, привалившись к стенному шкафчику.
— А ты как думаешь?
— Нет… Надеюсь, нет… Пожалуйста, нет. — Вар тоже подпрыгнул и сел на рабочую поверхность рядом с дядей. Стакан он держал двумя руками, чтобы не видно было каймы из дурацких гарцующих морских коньков. — Мама считает, что мне не хватает, — он временно убрал по два пальца от стакана, чтобы изобразить кавычки, — Осмысленного Социального Взаимодействия.
Дядя Сай вздохнул.
— Да, она такая, моя сестрёнка. Всё ей надо исправить. Даже когда исправлять ничего не надо. У меня нет ощущения, что тебя нужно исправлять.
Эти слова вдруг обдали Вара такой добротой, что чуть слёзы не выступили на глазах. У мальчика не было ощущения, что его нужно исправлять.
— Но может, она права. Может, со мной что-то не так.
Дядя Сай отставил пиво в сторону. Снял очки, протёр низом футболки, снова надел.
И выжидающе посмотрел на Вара.
И тогда Вар себя удивил. Он рассказал дяде всё. Что он чувствует себя не таким как все, не как остальные дети, которые любят сбиваться в стаи, а когда что-то происходит, рвутся в самую гущу происходящего. А он любит сначала понаблюдать со стороны. А ещё лучше со сторожевой башни. И может запросто часами быть один, делать что-нибудь или просто думать, и ему совсем не скучно.
А потом он рассказал дяде самое плохое.
— Она хочет, чтобы у неё был нормальный ребёнок, а не я.
Дядя Сай слегка нахмурился.
— Вот в это мне трудно поверить. Она всё время говорит о тебе.
— Но это правда. Она сказала, что я антисоциальный. Так, будто это у меня болезнь какая-то. — Вар задержал дыхание.
Дядя Сай сложил длинные пальцы домиком и поднёс к губам.
— Ну, если это болезнь, то она у меня всю жизнь.
Надежда захлестнула Вара с такой силой, что он не смог ответить ни слова.
— А когда ты сейчас говорил, мне показалось, что ты описываешь меня. Или, — дядя Сай задумчиво склонил голову, — всех, с кем я работаю: музыкантов, киношников, писателей. Всю нашу братию. Мне показалось, что ты описываешь художника.
