Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
И кстати, в 957 году, когда Ольга посещала Большой Дворец в сопровождении некоего «племянника», Хельги Черноморский уже давно погиб, а вот Олег Моравский был еще жив.
Думается, что здесь мы не слишком много домыслили, а лишь выстроили в логическом порядке имеющиеся факты. Еще один довод в пользу «потерянной династии»: имя Олег было первым, которое и стало в правящем роду собственно династическим. До появления второго сына Святослава каждый известный нам член этого рода носил новое имя. И лишь Олег Святославич, погибший в Овруче в 975 году, был наречен именем, уже встречавшимся в роду. И это имя Вещего! Не Рюрика и даже не Игоря, хотя тот погиб давным-давно и ничто не мешало дать его имя внуку. Но Игорем назвал сына не сын его (Святослав), а только правнук – Ярослав. Во второй половине X века связь именно с сакральной фигурой Вещего подкрепляла права на власть, а потомки Ольги одновременно были потомками Вещего, что давало право на его имя. В то время, когда Олега Святославича нарекали (ориентировочно, в конце 950-х годов) никакой письменной традиции еще не существовало, а значит, взять это имя для сына Святослав мог только из собственно истории своей семьи. От матери, заставшей если не самого Олега Вещего (это все же едва ли), но свежую память о нем людей, его знавших.
Каковы же будут выводы? Первым «великим и светлым князем Руси» был Олег Вещий. Ольга была какой-то его родственницей, и ее выдали замуж за Игоря, представителя другой, соперничающейсоюзной династии. Имелись ли у Олега на момент смерти живые наследники мужского пола – неизвестно. Вероятно, там шла какая-то борьба, о которой мы не знаем, но ни Хлгу, ни Олег Моравский (или их реальные прототипы) этой борьбы не выдержали. И это было хорошо: вокняжение вместо Ольги кого-то из ее родичей по линии Вещего вновь разорвало бы объединенную Русскую державу на северную и южную. Объединительные тенденции возобладали, дав Ольге (при поддержке мужа) возможность одолеть соперников-мужчин, а Святослав, ее сын от Игоря, получил наследство уже обеих династий.
В Святославе соединились обе владельческие линии, и на этом борьба «Игоревичей» и «Олеговичей», вероятно, прекратилась. А уже позднее постепенно сложилась легенда, наделившая разнородными взаимными связями таких персонажей как Олег, Рюрик, Игорь, Аскольд и Дир, – первоначально не связанных друг с другом. И новые их «связи» обрисовывали политическую концепция единственно легитимного рода Рюриковичей, которая (концепция) и господствует, фактически, по настоящее время.
Проигравшие «племянники» русской историей уже спустя сто лет были прочно забыты. А без них и две уцелевшие фигуры, Олег Вещий и Ольга, оказались оторваны и друг от друга, и от общего рода. Каждый стал как бы сиротой, случайным человеком на троне, регентом при отроках-Рюриковичах, единственных законных владыках земли Русской. Ну а тут и до «девушки с перевоза» уже было недалеко…
За нею следовали ее родственницы-княгини…
Законно задать вопрос: а располагает ли историк какими-нибудь доказательствами того, что у Ольги имелся знатный род – и вообще какой-нибудь род?
По летописям Ольга – фактически сирота, очень одинокая женщина. Из людей, связанных с нею семейными узами, есть только муж (рано потерянный) и сын Святослав. О ее родителях никаких упоминаний больше нет: может, они просто остались в Пскове, но позднее возникли мнения о ее раннем сиротстве (опять же, скорее всего, из-за отсутствия сведений). Невестки (жены Святослава) неизвестны – ни кто они были, ни сколько их. Есть еще трое внуков.
Писатели (как современные продолжатели Мифа) если и упоминают неких родственников Ольги, то всегда в отрицательном ключе.
«После смерти Ярины княгиня Ольга некоторое время держала ключи у себя. Доверять их кому-либо из своих родичей не хотела: завидущие они все, жадные, только и думают о том, как бы что присвоить». (Семен Скляренко, «Святослав»)
«Жадные родственники», не названные по именам, упоминаются и в романах других авторов. Как будто Ольге и родственников нормальных нельзя иметь! А ведь на той же странице Скляренко пишет:
«Деды и прадеды ее, сидевшие на Киевском столе – а княгиня Ольга по закону считала себя их преемницей, – не сразу накопили это добро…»
Немного расплывчатое утверждение – «по закону считала себя». Так «была по закону» или «считала себя»? Оказалось, что все-таки второе – через много страниц автор приводит сокращенный пересказ истории о встрече на перевозе через Великую: все-таки у него девушка по имени Волга (так!) была сиротой, собиралась в лесу грибы и встретила молодого красивого князя. Тогда непонятно, откуда у нее деды и прадеды на киевском столе. Предков мужа она не могла иметь в виду: Игорь был в Киеве представителем первого, много – второго поколения Рюриковичей, его деды и прадеды здесь не жили. Видимо, двойственность образа повлияла и на Скляренко: он пытался сделать героиню и простой девушкой, и законной наследницей древних князей одновременно. Но были бы эти жадные родственники ее или мужа, выходит, они тоже принадлежат к этому правящему роду. Тем не менее Ольга показана «сиротой» и в политическом, и в бытовом смысле. Ее ежедневный круг общения (они вместе завтракают) по Скляренко составляют двое сыновей, «седоусый воевода Свенельд» и несколько безымянных стариков в черных одеждах – видимо, бояре. И священник Григорий в качестве личного психотерапевта: ему она жалуется, как страшно жить. У других авторов не лучше: Свенельд, Асмуд, Претич… да «отрок с уздечкой»… да и все.
Если верить летописному сказанию, то в середине Х века на всем пространстве от Балтийского до Черного моря существовало всего двое представителей высшей власти – Ольга и Святослав. Еще имелись трое сыновей Святослава, но при жизни Ольги они были малыми детьми; только с ним одним, взрослым человеком, Ольга могла с известного времени (примерно с конца 50-х годов) разделить труды и ответственность. И это при полном, практически, отсутствии какого-либо гос. аппарата! Тогда неудивительно, если жизнь сделала бы ее железной леди с ледяными глазами…
Но если привлечь другие источники, по той или иной причине не учтенные летописным сказанием, то все окажется для Ольги не так мрачно. По крайней мере, в ее непосредственном ведении земли было не так много.
Мы уже упоминали о «русской» знати, сидевшей в ключевых точках торговых путей и заключавшей, вероятно, между собой династические союзы. Союзы эти нужны были для решения самых прагматических задач: благодаря единству интересов, путем заключения родства обеспечить мирное и бесперебойное функционирование международных торговых путей. А размах этих путей в раннем средневековье поражает: на востоке они начинались в Китае, а на западе заканчивались в Кордовском халифате, то есть охватывали весь Евразийский континент[29]. С севера на юг они простирались от Скандинавии до Африки. На территории Древней Руси, вдоль почти всего течения Днепра, эти пути неоднократно перекрещивались, поэтому для людей, умеющих и способных извлекать выгоды из стратегического положения, территории вдоль Волхова и Днепра представляли золотую жилу. Не считая доступа к собственным ресурсам этих земель, имеющих высокую цену на международных рынках: «меха, мед, воск и челядь».
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
