— Если ты говоришь правду, и книгу ты не стащила, — перебил он, а я на это активно замотала головой, — то все чуть хуже, чем я предполагал, — и едва слышно добавил, снова склонившись над столом. — Они там что, совсем с ума посходили?
О ком речь, уточнять я не стала. Гораздо важнее сейчас было выяснить, на какой глубине болота безысходности я завязла.
— Так вы не хотите помогать?
— Не хочу, — не стал лукавить аспирант.
Душа у меня горячим комком в пятки ухнула.
— Значит, Оксану не вернуть…
— Хочу, не хочу… — выразительно сморщился Бранов, заслышав вновь набирающие обороты всхлипы, — это дело десятое. Я не могу просто так уйти теперь. Вернем мы Оксану, не реви. Но будет сложно. И гарантий я никаких дать точно не могу. Зажигалка есть?
— Откуда? — удивилась я. — Не курю.
Аспирант снова поморщился, склонившись и будто вслушиваясь в книгу.
— Что, и даже спичек нет?
Я снова отрицательно качнула головой. Не обойтись все-таки без сожжения моего «Императора», похоже.
— Ну так найди где-нибудь! — нетерпеливо махнул рукой Бранов. — Это же общага. У кого-нибудь обязательно найдутся спички.
Угукнув, я рванула в коридор и вскоре вернулась с добычей: помятым и будто самой жизнью потасканным спичечным коробком.
Аспирант уже обулся и стоял в центре комнаты с книгой в руках. Заполучив спички, сунул их в задний карман джинс.
— Со мной пойдешь.
Дрожь вновь пробежалась по телу. Это был не вопрос. И этого я больше всего и боялась.
— Может, я лучше, — с готовностью уселась я на стул, смиренно сложив руки на коленях, — тут подожду? Обещаю, ничего трогать не стану! Даже на ноги не поднимусь.
Бранов нахмурился.
— Это, — постучал он по обложке пальцем, — твое сочинительство. Оксана — твоя подруга. И, не исключено, что книжку стырила все-таки ты. Так что скидывай домашние тапки и живо вставай рядом.
Я выпучилась на него, мечущего молнии от гнева. Ну и ну! Что, уикенд с бестией не удался что ли?
— Ян Викторыч, — трусливо поджала я ноги под стул и опустила голову. Жажда приключений испарилась в мгновение ока, ведь раз даже он туда идет без особой охоты, значит, есть на то причина, — какой от меня прок? Я только все испорчу. Я ведь все время все порчу…
Аспирант обреченно выдохнул, глядя, как я вновь принялась размазывать слезы по щекам.
— Портишь, — со смешком согласился он. — Испортила мне выходной, к примеру. Но делать нечего, я уже здесь, а из нас двоих, ты единственная, кто разбирается в нелогичных хитросплетениях сюжета этой книженции, так что давай, — потянул он меня за руку. — Поднимайся и помоги мне.
Я поднялась на ноги, увлекаемая аспирантом, и робко улыбнулась. Он выдавил ответную улыбку, но в глазах стояла непролазная серьезность.
Представляю, как он сейчас ненавидит меня. Ненавидит ту, что отобрала у него отменный выходной в обществе длинноногой, заботливой блондинки.
— Надень что-то поудобнее, — велел Бранов, смерив меня оценивающим взглядом, когда я окончательно успокоилась. — Кстати, там лето?
— Где?
Мужчина снова постучал по корочке книги.
— А, да, — кивнула я, открывая шкаф. — События происходят летом.
— Хорошо, — протянул он, сцапав со стола едва начатую бутылку минералки. — Значит, не замерзнем.
Я застыла на месте.
То есть, неважно, разорвут ли нас на части какие-нибудь книжные монстры? Главное — зад в тепле?
Прелесть какая.
* * *
Выйти и позволить мне сменить домашнюю легкую одежду на что-то более походное, аспирант наотрез отказался.
«Не хватало еще, чтобы меня увидели здесь», — пробубнил он и просто развернулся ко мне спиной, уперев руки в боки.
Выбирать не приходилось. Ворча о бесцеремонности и наглости некоторых мужчин я, с трудом подавляя желание залезть от смущения в шкаф, переоделась. Натянув осенние ботинки, встала на расстоянии вытянутой руки от аспиранта, отметив, что чернеющее зимней темнотой пластиковое окно всецело может заменить зеркало, а значит…
Он что, мог видеть весь процесс моего «перевоплощения»? Вот ведь… Бранище!
— Ближе вставай, — ухмыльнулся аспирант, словно назло бросив многозначительный взгляд в сторону окна.
Я сделала четверть шага.
— Еще.
— Да куда уж ближе-то?
Не поднимая глаз, подошла настолько, что вдохни мы оба полной грудью, непременно коснулись бы друг друга.
— Хочешь на веки вечные в переходной зоне застрять? — с полным безразличием в голосе поинтересовался Бранов, заключив меня в кольцо своих рук.
В переходной зоне потеряться совсем не хотелось.
— Мамочки родные… — отбросив все смущение, не раздумывая, обхватила руками я талию аспиранта, на всякий случай еще и пальцы в замок сцепив.
«Поехали!» — ни с того ни с сего прозвучал в голове голос Гагарина, и я, нервно выдохнув, вжалась лбом и носом в грудь аспиранта, облаченную в колючий свитер.
Как же страшно!
Ума не приложу, и как только Гагарин отважился на путешествие в космос? Я бы точно спасовала и вылезла из ракеты нафиг. Даже если бы от меня судьба целого мира зависела.
Видимо, тю-тю во мне духа авантюризма. И силы воли тоже кот наплакал, впрочем, как и смелости, чувства ответственности, преданности…
Зажмурившись в муках, вспомнила, как бросила Оксанку на произвол судьбы, оставила одну, самым постыдным образом спрятавшись под стол, как последняя…
Эх, Юра, Юра. Прости.
Похоже, правы мемоделатели, наше поколение и правда все спустило в унитаз.
Глава 8. Приехали?
Даже сквозь плотно сомкнутые веки, я видела свет, вернее, чувствовала его горячее сияние. В глазах пару секунд бродили ярко-алые и бордовые пятна, а затем: ничего. Тишина и темнота. Неужто все же застряли?
Бранов не шевелился, будто застыл. Но я ведь явственно ощущала тепло его ладоней на лопатках.
Робко, но все так же не расцепляя рук, подняла голову и уставилась на аспиранта. Тот глядел на меня сверху вниз оценивающе. С толикой любопытства что ли.
Я моргнула. Бранов тоже моргнул.
— Приехали?
Говорю. Значит, не застряла. Хотя, откуда мне знать какие в этой переходной зоне порядки?
Отвечая на мой вопрос, мужчина кивнул.
— Значит, можно вас отпускать?
— Давно уж пора, — с налетом недовольства и смущения отозвался он.
